Поместье «Снигири»

Постепенно краски вернулись на лицо Маковской, она похлопала глазами, увидела инспектора и нахмурилась.

— Вы сказали, что… Володя умер?

«Володя, — отметил Глеб. — Не Владимир Юрьевич и не доктор».

— К сожалению, да. Обстоятельства смерти были сочтены подозрительными, и я расследую это дело.

«Что ты несёшь, — спросил он сам у себя. — Какие, к Тёмному, подозрительные обстоятельства? Всё ясно, как апельсин, не сам же он себе эту штуку воткнул в шею?»

— Значит, его убили, — кивнула Маковская. — Понятно. Подождите минуточку, пожалуйста, я умоюсь.

Она встала и быстро вышла из гостиной, настолько быстро, что Никонов даже не успел предложить помощь. Чувствуя себя немногим лучше слона в посудной лавке, он подошёл к окну и мрачно уставился на голые деревья и мокрые серые сугробы парка.

Долго ждать не пришлось: буквально через пять минут свидетельница вернулась. Она успела не только умыться и переодеться в джинсы и тёмный джемпер, но и собрала волосы в хвост. Инспектору даже показалось, что она накрасилась, потому что что-то в её лице изменилось: то ли глаза стали больше, то ли щёки худее?

— Итак, я в вашем распоряжении, — сказала женщина, усаживаясь. — Вы спрашивали, была ли я вчера на приёме у Маркова?

— Спрашивал.

— Да, была, и нет, не на приёме. Мы с Владимиром были деловыми партнерами.

— Вы медик?

— Ни в коем случае, сохрани святая Бригита! Я посредник в знакомствах.

— Сваха, что ли? — грубо спросил удивлённый Никонов.

— Ну, что вы! — улыбнулась Маковская; улыбка у неё была совершенно кошачья. — Если бы я сунула свой нос в этот бизнес, его бы оторвали мгновенно. Свахи чужих не привечают.

— Тогда поясните, пожалуйста, Вера Николаевна, я совершенно запутался, — попросил инспектор. — Доктор Марков был врачом-гинекологом. Вы что, приводили ему пациенток?

— И это тоже. Но интересы Володи вовсе не ограничивались только и исключительно женским здоровьем, вернее, нездоровьем. Например, одно время он активно помогал страждущим с рецептурными препаратами или амулетами…

— Запрещёнными?

— Ни в коем случае! Но поймите, пожалуйста, организм человеческий слаб и очень податлив. Представьте, вы принимали снотворное или пользовались амулетом против депрессивного состояния в течение полугода, а потом ваш лечащий врач решил, что нужно от него отвыкать. Вот только ваш организм с этим не согласился и стал бунтовать. Тот, кто посильнее, с бунтом справится и станет жить дальше, но ведь люди в основном слабы…

— Только люди?

— Только, — твёрдо ответила она. — Дураков нет, связываться с эльфийскими службами розыска, а у гномов не бывает бессонницы или депрессии.

— Но вы сказали «одно время», — зацепился Никонов за оговорку. — Значит, потом Марков этим промышлять перестал?

— Он… помогал постоянным клиентам, но и только.

— Тогда чем же вы с ним занимались? О чём вчера шла речь?

Госпожа Маковская задумчиво смотрела на него, постукивая ногтями по ручке кресла. Потом встала, прошлась по гостиной, поправила штору… Наконец, видимо, на что-то решилась и снова села.

— Честно говоря, Володя мне ничего не рассказал. Но я поняла совершенно определённо, что он вышел на что-то серьёзное, на большие деньги, — тут она горько усмехнулась. — И немедленно меня бросил.

— В какой хоть сфере это «серьёзное»?

— Не знаю. Сначала я подумала… Был момент, когда Марков заинтересовался рынком амулетов. В том числе и древностями.

Не сдержавшись, инспектор рассмеялся:

— Побойтесь богов, Вера Николаевна! Вы сказали, что за вторжение в свою сферу свахи оторвали бы нос. Так вот, артефакторы и продавцы амулетов, не говоря уже о торговцах магическим антиквариатом, чужака просто размазали бы, даже пятна бы не осталось.

— Он говорил, что у него есть страховка.

— Какая?

— Не знаю, — для убедительности Вера помотала головой. — Но какая-то была, и он мне в этом поклялся. Только из бизнеса с амулетами он меня не исключал, я сама отказалась. У него-то страховка, а у меня только я сама, и всё. А вот новая идея не была связана ни с чем, во что он ввязывался раньше. Честно говоря, я собиралась сегодня найти какого-нибудь частного детектива и заплатить, чтоб тот проследил за Марковым. Он меня бросил, — повторила она и облизала губы. — А со мной так нельзя!

Волосы свидетельницы снова растрепались, зелёные глаза горели, и Никонов решил, что надо уносить ноги.

— Вот что, Вера Николаевна, — сказал он скучным голосом. — Давайте вы сядете и аккуратненько всё это напишете, и если ещё что-то вспомните — тоже напишите. А завтра придёте ко мне на Панкратьевский, дом пять, и мы продолжим беседу.

Он протянул даме визитку, сдёрнул с вешалки свою куртку и выскочил из квартиры с такой скоростью, словно за ним гналась стая разъярённых кошек.

Спустивший на первый этаж, инспектор натянул куртку и кепку, намотал шарф и твёрдой походкой вышел из подъезда, бормоча себе под нос:

— Всё, на все беседы со свидетелями теперь ездим только с напарниками. Никаких одиноких рейнджеров, никакого хардкора. Интересно, как там Шкуматов, жив ли ещё, у него-то свидетельниц целых шесть…