Помилованные бедой

— Ну да! Любу позвали. Она обеих старух мигом привела в чувство! Шутницы-озорницы, две кочки, а ребят до икоты довели!

— Ничего! К этому давно пора привыкнуть. Не первый день в нашем заведении.

— Юра! Все понятно. Но если тебя две бабки станут вынуждать снять при них брюки и сесть на унитаз, разве такое, даже в твоем возрасте, выполнимо?

— Тая! Дело вовсе не в возрасте и не в распущенности старух. Они впали в детство, потеряли то, что приобретали всю жизнь. Возраст сказался. К сожалению, сама знаешь, впадение в младенчество — явление довольно частое. А мы не можем забирать к себе всех старух. Лишь тех, кто опасен для окружающих. Эти обе хватались за ножи. И одна чуть не отрезала голову двухмесячной правнучке, приняв ребенка за курицу. Хорошо, что на тот момент внук вошел. Увидел и отнял ребенка уже из-под ножа! Этот внук у меня в кабинете все полы слезами вымыл, умолял взять старую на лечение, покуда горе не приключилось, А и мне куда брать? Вот сегодня четверых домой отправляю, а за воротами очередь в сотню больных. Сама все знаешь! На лекарства и продукты нужны деньги! Их нам цедят по копейке, Не хватает персонала! Мы задыхаемся и работаем на износ. Кто это поймет и поможет? Не одни мы бедствуем. Что можем изменить? Я бы рад помочь, да не могу. Сам уже устал. А и ты вымоталась, голубка наша. Вот приходит время пенсии твоей.

Заметил, как дрогнула женщина, и продолжил:

— Только не видать тебе отдыха! Придется работать, пока ноги носят. За нашу зарплату в дурдоме, как мне ответили, только психи соглашаются работать. Видно, мы здесь пожизненно, без замены и надежд на нее. Так что терпи, иного выхода у нас нет. — Грустно глянул Бронников на женщину, та тихо улыбалась.

Люди выписывались из больницы, на их места приходили новые, и только медперсонал оставался прежним,

С утра и до глубокой ночи в больнице шла своя жизнь. Сложная, противоречивая, смешная, она не останавливалась ни на минуту.

Вот так и сегодня. Ну чего нужно было этой старой Фекле? Но она все ж вскарабкалась на окно. Вцепилась за видимые и невидимые выступы, прилипла, замерла.

— Альпинистка моя! Скалолазка моя! — вошла санитарка в палату и потянула старуху с окна за подол халата. Та так лягнула Любку, что санитарку мигом сбила с ног. Женщина не сразу смогла встать. А бабка, повисев на окне, решила спуститься самостоятельно. Она мотала ногой, пытаясь достать пол. Не почувствовав опоры, заорала от страха диким голосом.

На ее крик прибежали Семка с Ромкой.

— Бабуль! Ты зачем туда залезла? — отвлекали внимание Феклы, чтобы та не прицелилась им пяткой в лоб.

— Землянику сбираю! Пошли вон с моей полянки, окаянные! — орала бабка, дергаясь в окне.

Вторая старуха сидела в углу, обложившись подушками, одеялами. Смастерив это гнездо, она представила себя курицей и, взгромоздившись сверху, усердно неслась, ждала, когда вылезет яйцо.

— Настя! Верните на место одеяло и подушку Феклы! — попросили санитары.

— Я курочка! Несу золотое яичко, — проскрипела старуха.

— Бабка! Да ты забыла! Последнее яйцо полвека назад снесла. Тогда тебя в последний раз дед топтал. Чего теперь ждешь, нетоптаная? Иль все еще своего петуха во снах видишь? Слезай с гнезда! Отнеслась уже! Ложись на свою постель! — Санитары пытались разорить «гнездо».

Но едва подошли к Насте, та опять вой подняла, погнала их от себя, грозя позвать всех деревенских мужиков с кольями и вилами.

Пока Семка говорил с бабкой, Ромка подкрался с другой стороны, разом схватил старую, бегом отнес в постель и тут же отскочил в сторону. Он знал, как может вломить такая вот безобидная с виду бабулька. Но случалось и другое.

Как-то подозвала к себе Настя обоих санитаров. Вытащила из тумбочки яблоки, груши, печенье и пряники, конфеты, стала ребят угощать. Семка с Ромкой в совершенстве овладели той практикой, Они знали: откажись от угощения — больная обидится. Взять совесть не позволяла. Ведь это принесла старуха с собой. На сколько ей хватит? А родственники придут ли, принесут что-нибудь старухе, неизвестно. Вот и крутят в руках по прянику, угощаются вприглядку.

— Ешь, внучок! У меня дома знаешь сколько деток осталось? Целых семеро! Две дочки, пять мальцов! Нынче все детные. Внуки уже женятся. И тоже дети! Их уже больше, чем тараканов народилось. Все мордастенькие, нахальные смалу, такая порода наша! Что ни год — новый цыпленок! Все живучие, крепкие, хваткие. Уж коль жрать сядет, умолотит наравне со взрослым. А в работе тоже не отставали. Пахать, сеять, косить, дрова рубить смалечку умели. А как иначе в деревне проживешь? Не пошевелишься — с голоду сдохнешь!

— Так оно и в городе, бабуль!

— В городе работа иная! Слыхивали про то! Кто из городских сумеет корову подоить или косить траву на сено? Нынче городские мужики разучились дрова колоть. Топор не умеют в руках держать. Вот тебе и мужики! У нас в деревне дети с такой работой управляются шутя.

— Бабуль! А кому в городе дрова нужны? Люди живут в квартирах! Там отопление, горячая вода подается по трубам!