Поминальная свеча

«Уважаемый Алексей Михайлович!

Когда возникла задумка издания сборника стихов по случаю 60–летия 4–го Кубанского кавалерийского корпуса, то набралось их большое количество… Всем понравилось… Ваше стихотворение («Всадник у трассы», ред.). Его поставили на первый план, и оно стало украшением сборника. Но по недосмотру редколлегии пошло без фамилии автора.

Несмотря на этот неприятный факт, составители сборника рады, что узнали автора этого замечательного стихотворения и готовы перед Вами извиниться. В районной газете «Вперед» оно будет опубликовано в ближайшее время с Вашим авторством».

(Из письма автору).

Б. Е. МОСКВИЧ, глава администрации Кущевского района Краснодарского края, 8 октября 2001 года.

В ВИХРЕВОМ ПОТОКЕ

Совсем юнцом до войны начинал я работу литсотруд- ником в редакции родинской районной газеты «Дело Октября» на Алтае. В девятнадцать с небольшим стал заместителем редактора. Почитывал выходивший тогда в свет журнал «Литературная учеба» в надежде на познание тонкостей стихосложения. Что‑то оседало в памяти. Однако проза жизни быстро оборвала мои увлечения. В ноябре 1939 года, после трех месяцев моего заместительства, я был призван на действительную военную службу в Красную Армию. Вместе со мной из села Родино и соседнего Благовещенского района в Монголию прибыли десятки одногодков и земляков, имевших ранее отсрочки от призыва. Учителя, агрономы, инженеры и другие специалисты пополнили личный состав 146–го отдельного противотанкового дивизиона 82–й мотострелковой дивизии, участвовавшей в боях с японцами в районе реки Халхин — Гол. Знакомясь с прибывшим пополнением, командир дивизии, полковник, Герой Советского Союза И. И. Федюнинский, только что выписавшийся из госпиталя после ранения, спросил командира дивизиона капитана Шаргаева:

— Откуда новобранцы?

— С Алтая.

— Ну, эти ребята выдержат все трудности, — заметил комдив.

Служба была тяжелейшая, приближенная к условиям боевой обстановки. Суровый климат. Казарма — только что наспех отстроенная обширная землянка. Занятия — от подъема до отбоя. В мороз, зной, песчаный ветрюган. Но хлопцы не тушевались. Лишь один призывник из Тбилиси по фамилии Георгадзе не смог состязаться с ними в выносливости, вскоре выбыл из дивизиона.

В 1940 году старослужащие бойцы и сержанты — халхин- гольцы разъехались по домам. Эстафету младших командиров приняли недавние курсанты учебной батареи. Среди них был и я. Командовал боевым расчетом 45–мм противотанковой пушки. В декабре того же года политотдел дивизии принял меня в члены ВКП(б). Несмотря на предельную занятость службой, все‑таки изредка выступал в дивизионной газете «Красноармеец» с заметками и стихами, нему способствовал ее редактор, старший политрук Фильченков.

ШЛА ВОЙНА НАРОДНАЯ…

С мая 1941 года полки 82–й МСД и ее отдельные специальные подразделения находились в летних лагерях, на берегу реки Керулен, вблизи аймачного города Баин — Ту- мен (Чайболсан), места нашей постоянной дислокации. Усилились провокации японцев, окопавшихся в Маньчжурии. Случалось, диверсанты ночами убивали часовых, пытались подобраться к складам боеприпасов для их подрыва. Грозовые тучи войны набухали с запада и востока. Это чувствовали бойцы дивизии, всей группировки войск в Монголии, которой до не столь давнего времени командовал генерал Г. К. Жуков, ставший после Халхин — Гола начальником Генерального Штаба Красной Армии.

На всю двухкилометровую линейку вдоль Керулена по сигналу «Тревога» 22 июня 1941 года высыпали из палаток бойцы и командиры на общее построение. У нас в дивизионе в отсутствие его командира, выехавшего в отпуск в Белоруссию, сообщение о вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз сделал комиссар, старший политрук Богатырев. Война! Нам, кто ожидал близкую осень, как момент демобилизации, она надолго, а многим навсегда перечеркнула все личные планы и самою жизнь.

С 1 августа — у меня новая ипостась: курсант и одновременно, как кадровик, командир курсантского отделения Иркутского военно — политического училища. Двухгодичный курс обучения был сокращен до шести месяцев. Уплотненная программа, напряжение — сверх меры. Но тяготение к литературному творчеству сохранялось. А заниматься им практически было некогда. Оттого вирши не всегда получались удачными.