Поминки по уходящему году

– Ну, Дим, ты это… давай, до встречи, – забормотал дядя Петя.

– Нет уж, дядя Петя, больше никаких встреч, – помотал головой Дима. – Сам не приеду, и в гости вас не зову.

– Э, – только и сказал дядя Петя.

Что-то визгливо верещала опомнившаяся дядина жена. Но они уже выбежали из подъезда.

– Папа, а они кто вообще?

– Дядька мой родной. Мамин брат… ну, бабушки твоей. Вот представь себе, Юлькин сын ко мне приезжает, а я его встречаю как этот дядя Петя. Ладно, Вань, ну их! Пойдём найдём наконец родного человека, который будет нам искренне рад!

За шестнадцать лет город сильно изменился. Дима слышал, что родной дом снесли, но не ожидал, что снесут всю улицу. Только когда третий раз проехал мимо Введенского храма, сдался и обратился к прохожему. Вместо квартала древних двухэтажек теперь стояли три пятиэтажки на чётной стороне и две на нечётной. А между этими двумя – зелёный деревянный домик с белыми резными наличниками на окнах. Что-то в нём знакомое. Это же тёти Танин дом, только облагороженный! А в нём музей. Зашёл, спросил, куда выселили жителей. Молоденькая сотрудница пожала плечами. Доехал до детской библиотеки. Там тётю Таню тоже уже не знали. Но потом появилась уборщица, которая сообщила, что Татьяна Петровна уже десять лет, как уехала в областной центр, но адреса её она не знает. Когда снова проезжали мимо храма, увидели Юльку, которая улыбалась какой-то монументальной старухе. Он притормозил, она сделала ручкой собеседнице и нырнула в машину. Что-то кричала вслед старуха, Дима расслышал только «Лялька!» Он спросил: «Вернуться?», но Юлька засмеялась: «Гони! Всё, что я мечтала ей сказать многие годы, наконец-то сказано!» При этом вид у неё был как в детские годы, когда она не хотела признаваться в какой-то очередной шкоде: разрезанном мамином платье или засунутом в Димин портфель котёнке. Заехали в гостиницу, забрали вещи и отправились в Новогорск. Ссадили Юльку у драмтеатра и вот… в Москву она отправилась. Правду говорила бывшая жена, если Дима не перестанет обращаться с сестрой как с ребёнком, Юлька никогда не повзрослеет.

Из двери Люсиной квартиры вышел какой-то мужик и пошёл в сторону выхода. Почему-то Диму это неприятно задело. Подумал: что за двор проходной? А потом устыдился: сами-то как ей на голову навязались? Зашёл, постучав. Конечно, Ванька был здесь. Ещё тут была тётя Зоя, которая спорила с Люсей, стоит ли добавить соли в пирожковую начинку. Ванька тоже попробовал с той же ложки и встал на сторону бабки. И Дима понял, что ему, как и сыну, уезжать не хочется. Тем не менее, он велел Ваньке собираться, сообщив, что Юлька уже уехала в Москву.

– А чего это мы за ней всё бегаем, – вдруг обиделся сын. – А вот давай мы здесь останемся!

– Оставайтесь, Дима, – оживилась Люся. – У нас у торгового центра такая ёлка! В час ночи из ДК профсоюзов артисты выходят с новогодними играми. После новогоднего застолья это идёт на «ура». В прошлом году мы с Антошкой вот эту рыжую собачку выиграли. Было очень смешно! Вань, а ещё ёлочку мы в холле поставим.

– Нет, поедем. Спасибо, как говорится, за приют, за ласку…

– Штучка эта золотая, – поджала губы тётя Зоя. – А вот так и знала я, что не увидимся! Если бы свадьба… а на поминки ей что за интерес?

Дима только вздохнул. А Люся сказала:

– Ну, что ж. Садитесь завтракать, коли так решили. Я ещё в дорогу вам соберу… и не возражайте, мы столько всего наготовили, а соседи многие уехали. Ехать-то ведь долго.

– Да нет, с остановками часов девять. Ну, если вечерние пробки, то подольше. В общем, ужинать будем дома.

И сглазил. Когда он уныло вылезал из автомобиля, спускавшийся с крыльца розовощёкий лейтенант полиции Вася Семёнов сочувственно спросил:

– Где заправлялся?

– В Ефимовске…

– Кранты! Промывать, прочищать, а может, перебирать, в общем, на несколько штук работа.

– Да ладно деньги, а кто возьмётся под Новый год?

– Трос доставай. Есть у меня ребята свои, сейчас подъедут, дотащат.

Когда он вернулся из автомастерской, Люся пристраивала в холле на столе портрет с чёрной ленточкой, а Ванька с молодым парнем устанавливали в углу небольшую сосну.

Дмитрий бросил взгляд на фотографию и вздрогнул:

– Это тётя Таня?

– Вы знали её?

– Мамина коллега и подруга. Когда я был маленьким, она часто маму выручала. Сидела со мной. А потом с Юлькой. Мы её искали в Ефимовске. Мне сказали, что она лет десять, как сюда уехала. Вот… не встретились.

Он прислонился к стене огорчённо. Потом опомнился:

– А как же? Она что, все годы тут жила? А Юлька что же?

– Вот и я об этом подумала. Теперь, анализируя задним умом, понимаю, что тётя Таня была по отношению к ней… как бы сказать… ну, не то, что разочарована, но как-то отстранена. Теперь понимаю, почему.

– Юлька что, её не узнала? Я ведь их с мамой увёз из Ефимовска, когда она была в возрасте Ваньки! А тётя Таня что же?

– Тёте Тане было неудобно напоминать о том, что ей чем-то обязаны. А Юлька… ну, Юлька, как тётя Таня говорила, артистка по жизни.

– Вы что имеете в виду?