Помни меня

– Но разве мы вообще знаем кого-нибудь? Я хочу сказать, что шоу исследует именно этот вопрос. Тебе нужно прийти и посмотреть! Как только ты преодолеешь свою застенчивость, ты будешь в восторге.

До сих пор мне удавалось сдерживаться, но когда он назвал это «застенчивостью», я становлюсь воинственной. Хлопаю ладонью по столу и, подавшись вперед, заставляю его отступить на полшага назад.

– Ты вовсе не великий артист, Робин! Ты посредственный комик, пытающийся возвеличить себя с помощью фальшивых чувствительных «прозрений». Ты эгоистичный ублюдок, пытающийся выглядеть интереснее. И для этого ты используешь слова, написанные женщиной, – вопреки ее воле.

Лицо Робина вдруг становится маской ярости.

– Вот как! Надо же, мне выносит вердикт девка из таверны. По крайней мере, я состоялся. А что сделала ты? Порхала, выжидая, пока мужчины упадут на твои титьки и помогут тебе.

– Робин, вот что ты сделаешь. Ты отменишь сегодняшний спектакль из-за внезапного приступа болезни и скажешь, что передумал. Затем ты перепишешь это шоу и уберешь все выдержки из моего дневника. Напиши все сам. Придумай свою бывшую девушку и дневниковые записи. Замени все детали, связанные с Джорджиной Хорспул.

Робин только ухмыляется.

– Если ты этого не сделаешь, я тебя затрахаю. Я буду появляться онлайн всюду, где тебя обсуждают, и писать о том, как ты меня предал. Я буду давать интервью о том, каково это – когда тебя предает тот, кого ты любила.

– Гм-м. Пожалуй, это привлекло бы больше внимания?.. – задумчиво произносит Робин.

– Да, но на твоем месте я бы не верила, что любая реклама – это благо. И не стала бы проверять это, когда дело касается плохого обращения с женщиной. Вспомни, чем закончились некоторые карьеры из-за того, что мужчина был заклеймен как мерзавец. В этом случае другие женщины будут солидарны с пострадавшей. Они даже могут разразиться критикой. Фестивали комедии задумаются, если я позвоню и скажу, что у них будут руки в крови, позволяя тебе показывать это шоу. Раньше или позже это будет уже не твое жизнеутверждающее эксцентричное шоу, основанное на дневнике. Нет, это станет историей о том, что твоя бывшая преследует это шоу как проклятие, называя его оскорбительным предательством. Каковым оно, собственно, и является.

У Робина раздуваются ноздри, но я еще не закончила.

– Подумай об интервью. Я могу сказать, что мы расстались из-за того, что я застукала тебя, когда ты трахался с другой. Кстати, ты это публично подтвердил. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем продюсеры «Идиотского супа» решат, что им нужны более свежие и нравственные кадры?

Робин стучит пальцами по столу, пытаясь найти выход. Я пускаю в ход свою последнюю карту:

– Я также собираюсь изложить все это Элу. Посмотрим, считает ли человек, который занимается финансами, что риск того стоит, – добавляю я, туго закручивая винт.

– Только попробуй позвонить моему агенту! – взвивается он, утратив все свое добродушие. – Это переходит все границы! Он деловой партнер и не привык к твоим играм презренной женщины.

Маски сорваны, и я с удовольсвием наблюдаю за настоящим Робином. Несмотря на то что он умолял меня вернуться, я «презренная женщина». И хотя это единственный акт мщения с моей стороны, оказывается, это я играю в игры. Все то же женоненавистничество за современным фасадом.

– О да, они так отличаются от игр презренного мужчины! Типа, говорить обо мне гадости моим родителям, за моей спиной выяснять, где я работаю…

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. У тебя не все дома.

Вот оно: «она сумасшедшая». Последнее убежище для ублюдка, когда женщина призывает его к ответу.

Сейчас Робин решил, что, поскольку никогда больше со мной не встретится, можно молоть любую чушь.

– Ну, так как? – Я смотрю на него в упор. – Мы закончим тем, что ты обещаешь все переписать? Или будет объявление войны? Как ты сказал, девкам из таверны нечего терять. В отличие от великих артистов.

Он ворчит, и я точно определяю момент, когда он решает, что оно того не стоит.

– Ладно, – говорит он. – Я перепишу. В любом случае это был бы всего лишь предварительный просмотр. Ты действительно ограниченная особа с ограниченными горизонтами.

Злобный тон подтверждает, что он отменяет шоу. Ему нужно сорвать на мне злость.

И я понимаю, что единственное, что он любит, – это его писанина.

– Знаешь, когда мы познакомились, я не мог понять, как такая умница может быть официанткой. Теперь понимаю. У тебя был шанс обессмертить свое имя. Будем откровенны: твоя жизнь не так уж богата событиями, а ты предпочла быть злобной мегерой. Это для меня непостижимо.

– Ладно. Значит, ты только что ответил на свой собственный вопрос о том, поймешь ли ты когда-нибудь женщин, – констатирую я. – До встречи.

Через несколько секунд я заглядываю в дверь и натыкаюсь на злобный взгляд.

– Эй, Робин. Думаю, это было то, что называется «поучительный момент».

Я не верю в судьбу и карму, и тем не менее выбор времени кажется мне точным и жестоким. Как будто наверху есть кто-то, пытающийся что-то мне сказать.