Помни о микротанцорах

– Ты отстал от жизни, папа. Это слово стало модным сорок лет назад, еще при твоей молодости. И тогда же оно стало пошлым. Но на самом деле его впервые употребил русский писатель Андрей Белый, году примерно в 1901м, в одной статье.

Так что это очень благородное слово, с родословной. Если не веришь, то спроси мой Вриск.

Катя протянула отцу руку с экранчиком на запястье.

Они лежали на пляже. Излучина реки быстро несла бутылочно-зеленый поток, огибая два маленьких островка, заросших низкими ивами и голубоватыми пышными блистами. Песок был бархатно мягким, полупрозрачным, светло-голубым – настоящий шедевр силикатной индустрии. У берегов он придавал воде ту синеву, которую можно встретить лишь в открытом море в безветренный сияющий солнечный день. На глубине вода приобретала естественный цвет, а в широкой заводи, под стволом старой упавшей березы, среди островков ярко-зеленой ряски она была таинственно черной, тягучей и чуть масляной, как крепко настоянный липовый чай, с ярко-желтыми световыми взрывами крупных цветов.

На пляже расположились десяток голых людей и десяток одетых в плавки.

Некоторые лежали в обнимку или целовались. За последние двадцать лет отношшение к сексу сильно изменилось. Давно исчезли венерические болезни, а идеальные генопротекторы на сто процентов защищали от беременности. Секс перестал быть опасным, им стали заниматься все подряд и где попало. Сексуальные запреты были объявлены мазохизмом. Сейчас сексом занимались даже дети и это никого не волновало: что плохого в том, чтобы получить бесплатное, и при этом полезное для здоровья удовольствие? Даже маленькие дети и старики, не способные на большее, играли в монетку – эротитескую игру, которая бы шокировала бы добропорядочных жителей двадцатого века. Насыпаешь в трусики пригоршню мелких монет, которые нужно подсчитать наощупь – и так далее.

– Они не такие уж и дебилы, – сказал отец. – Серега и Лорик меня еще ни разу не подводили.

– Они пьют, этого достаточно.

– Я могу их держать в руках.

– Конечно можешь. Конфетку дай?

Он протянул Кате конфеты и лег на спину, надвинув кепку на глаза. Он видел ее, сосредоточенно жующую, и проходящих парней, глядящих на ее мини-купальник.

Еще год или два и она станет взрослой. Но это не значит, что прибавится проблем.

Он правильно ее воспитал. Она такая, что сможет справится с любой проблемой и горе тому человеку, кто станет у нее на пути. Наверное, это семейное, наверное, это в генах.

– Пап, смотри, какая красивая обертка. Зеленое с золотым, вот такой оттенок.

Впрочем, она пока еще совсем ребенок. Ребенок до такой степени, что может восхититься конфетной оберткой.

– Ты уже четырнадцать лет ешь эти конфеты, – сказал он.

– Ну и что? А заметила только сейчас. Это как с человеком: неважно, сколько ты его знаешь, хоть сто лет. А потом один раз посмотришь внимательно и видишь очень хорошего человека и жалеешь, что столько лет его не видела.

Нет, совсем уже не ребенок, – подумал он и снова сел. Солнце светило слишком жарко. На пол пути к островкам из воды возвышался тренажер для прыжков и несколько сельских детей пытались разучить на нем сальто вперед. При каждом неправильном прыжке тренажер жалобно свистел, объявлял прыгнувшему о его главных ошибках и выдавал наилучший возможный совет. Все это, вместе с детскими комментариями, было прекрасно слышно с берега и создавало постоянный шумовой фон.

– Это будет опасная поездка, да? – спросила она.

– Что-то в этом роде.

– Кого-нибудь убьют?

– Не преувеличивай. Причем здесь это?

– Но ты ведь сидел в тюрьме за убийство.

– Кто тебе сказал? Я дважды сидел в тюрьме за генетические преступления.

– Первый раз ты сидел за убийство. Не возражай, я все знаю. Можешь не комментировать.

– Это была судебная ошибка.

– Наверное. Но если ты берешь с собой четырех бойцов, то дело будет серьезное. Может быть, тебе потребуется медицинская помощь. Возьми меня.

– Четырех? – удивился он.

– Двух охранников, Валина с его упражнениями и дядю Гектора. А он мне показывал приемчики. Хочешь, покажу? Нет, хочешь? Ты со мной не справишься.

– С тобой никто не справится. Но я тебя не возьму.

– А Мирку ты берешь.

– Это другое дело. Она должна быть вместе с отцом. Она маленькая.

– Тогда и я маленькая. Если ты меня не возьмешь, я обижусь.

Вдруг шорох голосов на реке прервался, так, будто выключили звук. Потом робот-тренажер свистнул и отчетливо произнес: «Центр тяжести расположен слишком высоко. Сильнее сгибайте колени.» И после этого тишину разрезал крик.