Помнят польские паны. Прелюдия

Прав оказался полковник Бабушкин: после такой «экскурсии» без плотного обеда никак. Заодно во время пережёвывания пищи и мысли удалось привести в порядок перед началом конкретного разговора. А то, знаете ли, после всего увиденного и услышанного голова кругом пошла. В первую очередь, от того, куда эту прорву техники и прочих грузов, включая боеприпасы, размещать. Ведь того, что стянули на полигон эти самые наши доброжелатели, просто прорва! Одних патронов, снарядов, ракет, ящиков со стрелковым оружием — далеко не один десяток эшелонов наберётся. Быстросборных металлических ангаров, где это всё хранится, выстроен целый городок на самой удалённой от села части полигона.

— Откуда на всё это у вас взялись деньги? — задал я вопрос.

— С тайных зарубежных счетов распущенной нашими «демократами» партии. Да и покупалось большинство этого богатства по цене металлолома, а то и государство платило за его «утилизацию». У нас же теперь за взятку можно всего добиться, — горько усмехнулся Владимир Михайлович. — Даже авансовой оплаты за несделанную работу. Надо только знать, кому и сколько «занести».

— А вы, значит, знаете?

— Знает человек, который у нас специально для таких дел в Москве сидит.

— Не боитесь, что он за такие фокусы будет сидеть не в Москве, а, скажем, на Колыме?

— А за что? Когда мы закончим переброску, формально работа по утилизации будет выполнена, соответствующие акты подписаны, и ни один проверяющий не придерётся: техника-то перестанет существовать. Наша коммерческая компания закроется, а сам он отправится проживать «честно» заработанные проценты от сделок на каком-нибудь тёплом экзотическом острове. Да и те люди, которым он «заносит», совершенно не заинтересованы в том, чтобы их участие в нашей афере когда-нибудь всплыло.

— Но ведь то, что делаете вы, является мошенничеством и кражей народно… государственного имущества даже не в особо крупном, а… в государственном масштабе!

— Товарищ Берия, — вмешался в разговор армянин-учёный, как раз и открывший возможность проделать «дыру» между нашими мирами. — У нас сейчас промышленные гиганты, размером с четверть этого полигона, и даже целые отрасли промышленности искусственно загоняются кредитами в долговую яму и забираются у государства фактически бесплатно. Вместе со зданиями, сооружениями, оборудованием, объектами социально-бытового назначения, готовой продукцией и заделом производства. Да по сравнению с этим наши художества — детская игра в песочнице!

Если это так, то… То я сочувствую людям, которые дожили до такого позора. О том, что я бы сделал с теми, кто такое допусти и, хуже того, организовал, я даже задумываться не хочу.

Вопрос, с чего начнётся переброска всего накопленного этими жуликами (нет, жулики они для данного мира, а для нашего — просто благотворители, не претендующие ни на какую награду), получил совершенно неожиданный ответ.

— С освобождения гарнизонного дома культуры и… ещё пары крупных помещений под складирование документов.

— Каких ещё документов? — удивился я.

— Технической документации: технологические процессы, чертежи, схемы, описания, справочники, учебники для студентов, научная литература. Документации не только на боевую технику, часть которой, как, например, авиация, мы передать вам не можем, но и на станки, технологические установки, производственные линии, месторождения полезных ископаемых.

Да, я обратил внимание на то, что авиации Бабушкин с компанией нам почти не приготовил. Только два довольно крупных биплана неизвестной мне марки Ан-2, двухместный тренировочный Як-52 и пару машин, напоминающих автожиры. На вопрос «почему» он сослался на то, что почти вся авиация в их время перешла на реактивные двигатели, производить которые нынешняя советская промышленность просто не в состоянии. «Несколько наиболее простых моторов, с которых она начиналась, мы, конечно, прихватили, но с запуском их в производство вы промаетесь три-четыре года».