Помнишь меня?

— Это не народец! — возразила я, оскорбленная его тоном. — Позвольте, я вам о ней расскажу. Салли очень интересная личность. Вы знаете, что она едва не попала в сборную страны по гимнастике на Играх доброй воли? Она умеет делать переднее сальто на бревне.

Секунду все смотрели на меня без всякого выражения.

— Ладно. — Пенни снова уткнулась в свой листок. — Значит, решили: никакого бонуса и повышения зарплаты. Может, после Рождества… Дальше. Дэмьен Гринслейд…

Я понимала, что это не мое дело, но не смогла промолчать. Я отлично представляла, как Салли ждет новостей о бонусе и какое разочарование ее постигнет.

— Простите. — Я поставила кофейник на весьма кстати оказавшуюся рядом полку. Пенни удивленно замолчала. — Простите, но можно, я скажу? Дело в том, что для компании бонус — это семечки, микродоля суммы в итоговой строке, а для Салли Хедж это огромные деньги. Кто-нибудь из вас помнит, каково это — быть молодым, пробиваться в жизни и мало зарабатывать? — Я обвела взглядом менеджеров Эрика, сидевших в красивых солидных костюмах с красивыми солидными аксессуарами. — А я помню.

— Лекси, мы знаем, что вы добрая душа, — иронически округлил глаза Стивен. — Но неужели считаете, что мы должны принять обет бедности?

— Я не говорю, что обязательно быть бедным, — сдерживая раздражение, сказала я, — но все-таки вам нужно вспомнить, как нелегко молодым в самом начале карьеры. К сожалению, все вы давно забыли об этом. — Я обвела рукой собравшихся. — А для меня это словно было шесть недель назад. Я была такой же Салли — без денег, с надеждой на бонус, стояла под проливным дождем и гадала, изменится ли когда-нибудь моя жизнь… — Тут я спохватилась, что слегка отклонилась от темы. — Просто хочу сказать, если вы дадите ей бонус, она будет вам безмерно благодарна.

Повисла пауза. Я взглянула на Эрика, сидевшего с застывшей злой улыбкой.

— Понятно, — приподняла брови Пенни. — Ну что ж, мы еще поговорим о Салли Хедж. — Она сделала пометку напротив фамилии в списке.

— Спасибо. Извините, что перебила. Продолжайте, пожалуйста. — Подхватив кофейник, я быстро и почти бесшумно вымелась из кабинета, споткнувшись по дороге о чей-то «Малберри», оставленный на полу.

Может, Салли Хедж получит бонус, а может, и нет. По крайней мере, я высказалась начистоту. Я взяла газету и принялась ее просматривать в поисках рубрики «Сдаются офисные помещения», когда из кабинета вышел Эрик.

— У вас перерыв? — спросила я.

— Лекси, на два слова. — Он быстро повел меня в мою спальню и закрыл дверь все с той же ужасной улыбкой на лице. — Я прошу тебя никогда больше не вмешиваться в мои дела.

«Господи, да он не на шутку взбешен!»

— Эрик, извини, что помешала, но я просто выразила свое мнение.

— Мне не нужны ничьи мнения.

— Да чем же плохо выслушать человека? — изумилась я. — Даже если ты не согласен с ним? Ведь это часть общения.

— Я считаю иначе.

Его слова вылетели изо рта, как пули из пистолета. Злая улыбка застыла на его лице как маска, скрывающая кипящую внутри ярость. И в этот момент у меня с глаз спала пелена. «Я не знаю этого человека. Я не люблю его. Я не понимаю, что я вообще здесь делаю».

— Эрик, прости, это не повторится. — Я отошла к окну, собираясь с мыслями. Обернувшись, спросила: — Могу я задать тебе вопрос, раз уж мы все равно говорим? Что ты на самом деле, искренне думаешь о нас? О нашем браке? Об отношениях?

— Я думаю, что мы делаем большие успехи, — кивнул Эрик. Его настроение разительно изменилось, словно мы перешли к следующему пункту повестки дня. — Мы становимся ближе друг другу… В твоей памяти всплывают отдельные картины прошлого… Ты усвоила содержание нашей энциклопедии… По-моему, все налаживается. Очень много положительных моментов.

Он говорил так деловито, словно мог вынуть из кармана пауэрпойнтовскую презентацию с восходящим графиком и показать, как безбрежно мы счастливы. Как Эрик может в это верить, когда ему безразлично не только мое мнение или любые мои предложения, но и то, какая я на самом деле?

— Эрик, извини, но я считаю иначе. — Глубоко вздохнув, я опустилась в обитое замшей кресло. — Мне абсолютно не кажется, что мы становимся ближе. А насчет памяти… Сознаюсь, я все придумала насчет озарений.

Эрик шокированно уставился на меня:

— Придумала? Почему?

«Потому что не хотела нырять мордой в твой „Монблан“, дорогой».

— Наверное, я желала, чтобы это было правдой, — соврала я на ходу. — Но истина заключается в том, что за все время я так ничего и не вспомнила. Ты для меня по-прежнему остаешься человеком, с которым я познакомилась несколько недель назад.

Эрик, пораженный, опустился на кровать. Воцарилось тяжелое молчание. Я взяла черно-белую свадебную фотографию, на которой мы с Эриком с улыбкой чокаемся бокалами с поразительно счастливым видом. Но теперь, вглядевшись внимательнее, я заметила напряжение в своих глазах.

Интересно, долго ли продлилось мое счастье и когда до меня дошло, что я совершила ошибку?