Помойник

— Были. Но среди тех, что приносил дядя Виктор, попадались совсем новые. Очень красивые. Только потом я поняла, насколько была права мама. Нельзя детям иметь игрушки со свалки. Если, конечно, семья не впала в крайнюю нужду.

— Чаще всего уроки детства запоминаются на всю жизнь, — глубокомысленно произнес я и посмотрел на дочь Марека.

Ажурная прозрачная кофточка Вики почти не скрывала ее небольшую грудь с вздернутыми розовыми сосками. Будучи по натуре человеком как бы высоконравственным, я старался не смотреть на ее грудь. В особенности, слишком пристально. Но порой мой, мягко говоря, заинтригованный взгляд все же на нее обращался. Во многом это объяснялось двумя (или уже тремя?) выпитыми рюмками коньяка.

Но с другой стороны, если бы сама Вика не желала подобных взглядов, она бы выбрала для моего приема иную, менее откровенную кофточку. Или же, хотя бы, поддела под нее либо лифчик, либо комбинацию. Зачем иначе ставить джентльмена в неловкое положение?

— Нет, дядю Виктора я прекрасно помню. Помню все, связанное с ним. Но в Москве мне никогда не приходило в голову, что он твой родной дядя, Володя, — сказала Вика. — Просто удивительное совпадение!

— Как у тебя на работе? Ты, кажется, собиралась уходить из нашего бутика, — поинтересовался я, вновь отводя взгляд от ее груди под кофточкой и вонзая его в блюдо с фаршированной щукой.

Может быть, действительно, стоило попробовать щуку? Пока до нее не добрался Марек. Ведь заливного языка, красной икры и полблюда с винегретом на столе уже не существовало. Все это с поразительной быстротой исчезло в его желудке. Близились к концу пирожки с рисом и маринованные шампиньоны. У меня даже закралось подозрение, что Марек специально уговорил одеть дочь эту нескромную кофточку, чтобы отвлечь мои мысли от еды.

— Что ты сказал? — переспросила Вика.

— Как у тебя на работе? — повторил я вопрос и отправил себе в рот кусочек фаршированной щуки. Она на самом деле была на редкость вкусной.

— Ну, ее! Говорить, и то неприятно! Но я еще не ушла. Только заикнулась об этом начальству — мне тут же повысили зарплату. Но не намного. Курам на смех. Поэтому я все равно уйду оттуда.

— Тебе виднее.

— Не нравится мне, какая там сложилась атмосфера. Но в целом, в бутике все по-старому. Народ сидит на прежних местах. Все наши новости — Гарик. Наш маленький волшебник Гарри Поттер, но без очков. Слушай, Володя, что он за волшебник, если не может исправить себе зрение? Я не понимаю.

— Почему не может? Может. Элементарно. Но в Англии подслеповатым волшебникам выплачивают пособие. Опять же, они имеют льготы. На проезд в общественном транспорте. Но ты говорила о другом Гарике, — напомнил я. — Не о Поттере.

— Другой Гарик получил повышение. Стал заместителем то ли коммерческого директора, то ли финансового, то ли исполнительного. Я до сих пор так и не разобралась. Директоров всяких развелось как навозных мух.

— Или как моли в Володиной квартире, — усмехнулся ее отец, доедая фаршированную щуку. — Он даже имена им начал придумывать.

— Про Володину моль с именами я ничего не знаю, — сказала она. — А вот с нашим Гариком я, между прочим, больше не встречаюсь. Уникальный жмот! Пошел бы он в задницу!

— Вика, девочка, что за вульгарные выражения! — упрекнул Марек дочь. — Мне за тебя стыдно. Прошу, дорогая, будь сдержаннее. Мы же с тобой не на базаре.

— Выражение для Гарика самое подходящее. Сейчас он на Мальте. Лечится. Все никак, несчастный, не может оправиться после того происшествия в нашем бутике и без конца разъезжает по курортам. У него, видите ли, ранимая психика. Ну, а у меня все в порядке, — заключила Вика. Судя по состоянию ее ухоженных ногтей на руках, у нее и впрямь все было в порядке.

— Что ж, я рад.

— Теперь рассказывай, Володя, как живется тебе, — попросила она.

— По-разному, Вика, по-разному. Это я про сегодняшний случай. Но, в основном, не слишком весело. Вся моя жизнь сводится к этому дому, магазину и отчасти к мусорному полигону, — ответил я.

— Рыжая Юлька, как и раньше, работает продавщицей в поселковом магазине?

— Естественно. Она служит для меня источником всех местных новостей.

— По-моему, она работает в магазине только ради собственной любви к сплетням. Но ты не очень-то ей доверяй. Юлька часто привирает. Девица она непростая. Не считай, что у нее на уме одни хихоньки да хаханьки.

— У каждого свои слабости, — произнес я и подумал, что Вика может расценить мои слова как намек на ее прозрачную кофточку. Нет, язык мой — враг мой.

— Слабость слабости рознь. Ладно, это дело Юльки. Нужно будет как-нибудь сходить в магазин, поболтать с ней.

— Разумеется, сходи, развейся, — кивнул Марек.

— Но вообще, Володя, я тебя отлично понимаю. Поэтому сочувствую, — продолжала Вика. — Я была на седьмом небе от счастья, когда мои родители развелись, и мы с мамой перебрались жить в Москву к родственникам. Ты извини, отец. Конечно, на седьмом небе от счастья не оттого, что вы развелись, а оттого, что уехала отсюда.

— Я понимаю, — вздохнул Марек.