Поморские были и сказания

К морю кричит и рыдает:

— Батюшко море, кормилец.

Матка у нас помирала,

Морю нас поручала!

Батюшко синее море,

О тобою живу, помираю,

В лютый день припадаю!

Услышь меня, синее море:

Нет на земле упокоя,

Некуда деться от злобы! —

В камень немая припадает,

В море младеня простирает.

Море убогую слышит,

Море убогую видит.

Страшно стало у моря:

Гром, и облак, и сумрак,

Трубные звуки, и буря!

В бурях гора затряслася,

В море Братанна урвалася.

И море Братанну подхватило,

В бездонных пучинах огрузило.

Еще речью море говорило:

— Кто с морем в любви и совете.

Кому на земле управы нету.

Тому от моря управа.

Пригожается сердце морское

Ко всякой человеческой скорби!

И в ту пору, во то время

Диво славно и ужасно:

Пала Братанна в море.

Рученьки мертвы висели, -

Пала с мертвым младенем.

Пала нема, полумертва,

Встала цела и здрава.

Волнами ее подхватило,

В сердце морском переновило.

С костью кость сошлася,

С жилой жила свилася.

Дивны у моря угодья!

Руки целы и здравы.

Живой воды немая поглотила.

Запела и заговорила.

Выговаривает светло и внятно.

Поет постатейно* и красно:

— Мир тебе, синее море!

Слава морю до веку! —

А море, как лев, рыкает,

С младенем, как мать, играет.

И ожил дитя, засмеялся,

По-ребячьи в волнах заплескался.

Вышла Братанна из моря,

Как ново на свет родилась.

Она славу морю припевает,

На руках-то младенец играет.

Слава синему морю,

Мир тебе, сердце морское!

После этого быванья

Брата сестра вспомянула:

— Птичка бы я была, воронка.

Домой бы я полетела,

На окошечке бы посидела,

Брата бы я поглядела!

Дойду я до братнева дома,

Покажусь вдовой-побирухой,

По речам меня не признати,

По рукам на меня не подумать:

Я ушла безъязыка, безрука.

По-вдовьи Братанна повязалась.

Опоясалась по-старушьи,

Младенца в пазуху склала.

Сажей лицо замарала.

Солнце пришло на запад,

Белый день на закате.

К дому Братанна подходит.

В доме песня и плясня.

Говорит Братанна кухарке:

— Здравствуешь, тетенька-голубка!

Всё ли у вас по-здорову?

Что у вас за пир, за веселье?

Статны и внятны вопросы,

Сладки и светлы разговоры,

И кухарка Братанну не узнала.

— Здравствуй и ты, сиротинка!

А пляшет и поет Горожанка,

Этому дому лиходейка.

Брата с сестрой разлучила.

Нашу хозяюшку сгубила.

Ишь, собака, скачет да смеется,

А ей золовкина слеза отольется!

Уж Братанна ей не внимает.

Она в горницу гостину доступает.

Гости сидят за столами,

За яствами, за питьями.

Горожанка перед ними дробно ходит.

Золотым перстнем прищелкнет.

Серебряным каблуком притопнет.

А хозяин выше всех посажен.

Пуще всех хозяин печален.

Без сестры у него пиру нету.

А сестра стоит, поклоны правит:

— Здравствуйте, хозяин с хозяйкой!

Горожанка Братанну не признала:

— Уваливай, нищая коробка!

Здесь не монастырь, не поминки:

Господские песни да пляски!

Отвечает странница хозяйке:

— Тут-то меня и надо!

Я песни петь разумею.

Былинами душу питаю. —

Не туча с дождем прошумела,

Хозяин в углу отозвался:

— Садись-ка, тетка, на лавку,

Сказывай старину-былину,

Разгони мою тоску-кручину! -

В горнице говоря замолчала,

Странница младеня закачала,

Запела сама, заговорила:

— Маменька помирала,

Сына да дочь благословляла:

«Живите, деточки, в совете,

Сестра, обихаживай брата,

Будь ему в материно место.

Брателко, не обидь сестрицы.

К морю пойдешь — простися,

С моря придешь — доложися.

Клятвою вас заклинаю,

Во свидетели море призываю».

Тут вечерняя звезда восходила,

Маткины очи затворила.

И брат с сестрой зажили советно,

Однодумно они, однолично.

А сестра говорить не умела.

А горазда на всякое дело.

После этого быванья

Брат сестры не спросился.

Молодой женой оженился.

Молода жена Горожанка

Немую золовку невзлюбила,

Что дом приказан золовке,

А молодка у ней под началом.

Стало все не в честь да не в радость.

Все не в доброе слово.

Лихорадство Горожанка учинила:

Лодейные парусы сгноила,

Подвела под немую золовку…

Горожанка сделалась в лице переменна:

— Врака, врака, врака всё!

А брат слушает, дивится, а сам на сестру не подумал, что ушла нема и увечна: эта цела и здрава, в речах с ладка и успешна.

А странница сидит, как свеча горит.

Слово говорит, что рублем дарит:

— … Да… парусы в зиму сгноила.

И этой напасти мало,

Этой беды недостало.

Молодая жена Горожанка

Мужневых трудов не пощадила.

Промысловую лодью погубила.

Подвела на немую золовку

Ябедой, поклёпом и подмётом…

Горожанка опять зубы явило:

— Враки, враки, враки! Ябеду сказывает и врет!

А муж говорит:

— Не сбивай, со врак пошлин не берут.

Странница эта опять поет:

— …Да… промыслову лодью погубила.

И этой кручины мало,

Этого горя недостало.

Коль матери любы дети!

Горожанка дитя не пожалела:

Дитя свое заколола,

Золовкино сголовье зарудила,

Душегубством золовку уличила.

И брат сестре казнь придумал:

Без суда, без сыску, без управы

Руки сестре изувечил,

Навязал на локти младеня

И выгонил сестру за ворота…

Горожанка схватила со стены ловецкое копье да шибла в певицу. Муж копье перехватил на лету, бросил в угол, а сам заплакал:

— Правда, правда! И у нас то!

И опять стала тишина, только странница поет:

— …Да… выгонил сестру за ворота.

Побрела кровава, космата.

Шла, пришла на край моря

И к морю немая возопила.

Смерти себе запросила.

На море волны встали.

Как лист, земля затряслася

В море немая урвалася.

Как сноп, ее море носило