Поморский капитан

Могучий Лембит крушил топором направо и налево, Демид размахивал саблей, а песенник Фрол с закинутой за спину любимой балалайкой без устали орудовал пикой, отгоняя от себя наступавших врагов.

В пылу боя никто не обратил внимания на Ипата, который куда-то пропал вдруг, а спустя некоторое время закричал не своим голосом:

– Разойдись! Разойдись, ребята! Сейчас запалю!

Он стоял позади сражающихся, возле вертлюжной пушечки, которую успел зарядить. В руке у него дымился зажженный фитиль, а одноглазое и опаленное пламенем багровое лицо выражало лишь одно – безмерное желание убивать…

Замысел новоявленного канонира стал ясен всем сразу. В одно мгновение строй стрельцов распался – все бросились в разные стороны, к бортам судна. Не ожидавшие подвоха пираты в одно мгновение кучей бросились в образовавшуюся брешь, устремляясь к корме.

Грянул выстрел. Картечный снаряд ударил в самый центр атакующих абордажников и взорвался, сметая с палубы основную их часть.

Идея Ипата была скорее безумной, чем безумно смелой, потому что в охватившей его ярости он предусмотрел далеко не все. Три стрельца были разом убиты наповал разлетающейся картечью, но вместе с ними погибли почти все рвавшиеся на корму пираты. Палуба во второй уже раз за последние два дня покрылась телами истекающих кровью людей.

– Вперед! – взревел Василий, бросаясь на немногих, оставшихся на ногах противников. – Руби! Руби! С нами Бог!

От близкого взрыва у него текла из ушей кровь, но он даже не замечал этого.

Спустя еще минуту, движимые одним чувством, одним желанием – довершить начатое, стрельцы уже без всяких команд перескочили через борта сдвинутых кораблей и оказались на галере.

Перед лицом неминуемой смерти люди теряют чувство страха, и теперь всеми владело лишь желание сражаться и убивать. Одолеть врага – это была единственная мысль, заставлявшая рубить и колоть, не задумываясь о себе и своей собственной жизни.

После выстрела из вертлюжной пушечки дело было решено для всех: нежданная победа осталась за русскими. Дальнейшее было уже делом чисто механическим – уничтожением одних людей другими.

Не прошло и нескольких минут, как Василий достиг капитанского мостика пиратской галеры и сшиб с ног ее командира. Он зарубил бы его немедленно, но сначала потребовал, чтобы тот сдался формальным образом. Когда трясущийся француз поднялся на ноги и официально попросил пощады у своего победителя, команда пиратского судна прекратила всякое сопротивление.

Оставшихся в живых пиратов согнали на палубе в одну кучу и, обезоружив, поставили на колени. Теперь их оставалось восемь человек: битва была кровопролитной, а последний выстрел Ипата уложил на месте сразу шестерых. В рукопашном бою погибло семеро. Четверо были убиты мушкетными залпами с брига, и еще четверо – тем единственным выстрелом бортовой пушки, который попал в цель…

Пока бойцы с обнаженными саблями и топорами сторожили коленопреклоненных пиратов, Степан с Василием сбежали по трапу вниз и осмотрели внутренние помещения галеры. Вооруженных врагов они не обнаружили, зато в каюте под палубой обнаружили двух связанных веревками людей – богато одетого мужчину лет сорока пяти и юношу, раненного в бедро.

На всякий случай развязывать их не стали: кто знает, как они себя поведут. Распаленные недавним боем и еще не отошедшие от чувства опасности Степан с Василием теперь повсюду видели угрозу.

В низком помещении под палубой сидело сорок человек полуголых гребцов, каждый из которых был прикован к своей скамейке железной цепью. Несмотря на наличие весельных окон и ветерок, задувавший через них, воздух тут был тяжелым и смрадным. Сорок немытых тел, запах пота и испражнений – все это создавало абсолютно гнетущую атмосферу. На мгновение представив себе, что и его ждала точно такая же судьба, Степан даже закрыл глаза, благодаря Бога за чудесное избавление. Он бы не выдержал тут и часа, а ведь ему было суждено провести в таком положении всю оставшуюся жизнь…

Гребцы, сидящие в два ряда, молча смотрели на вошедших людей. В их глазах не читалось ничего, кроме полного и тупого смирения. Без сомнения, они видели все, что произошло, и понимали, что их прежним хозяевам пришел конец. Но никаких чувств это у них не вызвало, потому что собственная участь была им слишком хорошо известна: они – гребцы на галере, а гребцы нужны любым хозяевам, так что судьба их никак не изменится. Если только в худшую сторону, но тогда уж точно – смерть, но ведь и к ней они все были давно готовы.

Завершив осмотр захваченного судна, Степан с Василием вернулись на палубу. Несмотря на осень, солнце палило вовсю, и даже морской ветер не мог разогнать установившийся зной.

Боярский сын, вновь проявивший храбрость в бою и явно вернувший себе утраченный авторитет, чувствовал себя хозяином положения. Подойдя к плененному им командиру пиратов, он концом сабли тронул его за подбородок и заставил подняться на ноги.

– Ты кто таков?