Помощь деньгами и кровью

Туман плотно затянул окрестности, Илья мало что видел и вокруг, и перед собой, шел по узкой асфальтовой тропке и только по ее поворотам догадывался, вернее, вспоминал местность. Взял чуть правее и обнаружил там ржавую мокрую ограду вдоль трибун, столбики и перильца, еще сохранившие на себе следы зеленой и желтой краски. Пошел дальше, глядя не только вперед, но под ноги, едва не подвернув ногу на очередной выбоине. Стадион был огромен, как и полагается футбольному полю, да еще и с множеством спортивных площадок поблизости. Построили его на осушенном болоте и долгое время поддерживали дренаж в должном порядке. С наступлением смутных времен систему забросили, та частично разрушилась, и теперь болото возвращалось на свое исконное место. Из низины отчетливо пахло тиной, на трибунах рос шиповник и молодые клены, дорожка заросла травой и сузилась до узкой тропки. Закончилась она парой ступенек, почти осыпавшихся, Илья вовремя углядел опасность и спрыгнул вбок, в поросль тонких березок. Прошел немного вниз по склону, скользя по мокрой траве, и только собрался вернуться на тропинку, как услышал голоса.

Навстречу ему шли двое, и сначала показалось, что они одного роста. Но потом Илья заметил, что один просто обогнал напарника и первым оказался на ступеньках. И что этот первый — ребенок, а следом идет его отец, Яковлев собственной персоной. Оба в резиновых сапогах с заправленными в них джинсами, в длинных куртках, причем мальчишка выглядел натурально, как гном в большом, не по размеру, дождевике. Отец обнимал сына за плечи, прикрывал его полой своей куртки от мелкой мороси, разлитой в воздухе. Послышались неясные голоса, потом Яковлевы подошли ближе, слова зазвучали отчетливее.

— Сережа, ты живешь у нас уже почти год и вчера снова ошибся. Что ты сделал не так? — Яковлев плотнее прижал мальчишку к себе. Тот повернулся к березкам, и Илья неплохо разглядел его: это оказался темноволосый, спокойный пацан с открытым веселым лицом.

— Я хотел помочь Елене Валерьевне…

— Нашей маме, — наставительно перебил его Яковлев, — твоей маме.

— Я хотел помочь маме, — повторил пацан и насупился.

Яковлев плотнее запахнул куртку, и мальчишка почти исчез из виду.

— Молодец. Но ты же помнишь, что надо делать в этих случаях, я тебе говорил. А ты что сделал?

— Я хотел вызвать ей «Скорую», врача, — раздался из тумана тихий детский голос. Илье показалось, что мальчишка сейчас заплачет.

— Нет, — физиономия Яковлева дернулась, он скривился, но могло и показаться, видимость была ни к черту. Парочка как раз поравнялась с Ильей, и он невольно пригнулся в березках: встречаться с Яковлевыми ему совершенно не хотелось. — Повтори, что мы должны делать?

— Когда мама кричит, катается по полу и у нее изо рта идет пена, мы должны молиться, — как по писаному выдал пацан. — Тогда бесы не смогут забрать ее душу.

Яковлев погладил его по волосам.

— Правильно. Ты же помнишь, что мы читали о врачах в писаниях святых отцов?

— Да. Верующему в создателя неба и земли идти к врачу из-за болезни — это грех неверия, — протараторил пацан. — Болезнь не есть кара, а испытание в вере для лучшего познания бога. И надо ждать исцеления от Господа.

— Правильно. — Яковлев сильнее прижал мальчишку к себе. — Болезни — это не просто так, а наказание за грехи, это расплата, они напоминают о покаянии. Когда мы здоровы, то все время куда-то спешим, забывая о боге и о вечности. А когда приходит болезнь, останавливаемся и начинаем вспоминать о боге, думать о нем, молиться и спасаем свою душу. А врачи лечат тело, боль проходит, и человек забывает о молитве. Значит, его душа окажется в аду. Ты хочешь, чтобы твоя мама попала в ад? Ты понимаешь, что через тебя рыкает дьявол, посылает ей искушения?

Мальчишка что-то отвечал, поднял голову и преданно поглядел на отца. Яковлевы прошли мимо, Илья выждал еще немного и вышел на дорожку. Постоял, прислушиваясь, но туман молчал, зато усилился ветер. Вокруг началось невнятное движение, в воздухе плавали белые клубы, растягивались на длинные нити и плавно исчезали. Стало немного светлее, Илья шел вдоль бортика и оказался на развилке. Слева темнели осины, уцелевшие на болотистом островке, справа начиналось футбольное поле, бескрайнее, точно море. Туда Илья не пошел, поднялся в горку и оказался на плотине. Когда-то маленькую речку в низине перегородили дамбой, и сверху по течению образовалось озеро. Часть берега приспособили под пляж, на другом лес остался нетронут. Сейчас в тумане грозно темнели островерхие елки, было там мрачно и жутко — это Илья знал по себе, помнил из детства, когда слонялся по лесу часами, лишь бы попозже заявиться домой и сразу лечь спать. Пошел по бетонным плитам к роднику, что бил из склона неподалеку, сделал несколько шагов и остановился. Показалось, точно внизу, у сетки забора кто-то то ли плачет, то ли глухо смеется. Подошел к краю, ничего сверху не разглядел, а звук усилился. И о смехе уже и речи не было, снизу доносился жуткий надрывный кашель и стоны, вдобавок неприятно шуршала трава, и слышались глухие звуки, точно от ударов.