Помощь деньгами и кровью

Минут через сорок движение ускорилось, а потом пробка и вовсе рассосалась. Илья ехал в правом ряду, пропуская торопыг и гонщиков, смотрел в темноту перед собой, следил за «дворниками», что разгоняли со стекла воду. Подумал мельком, что перед похоронами надо будет купить Светке цветы, надеть костюм, а предварительно себя привести в порядок, и вдруг заторопился, выехал в левую полосу, едва ли не до отказа выжал газ. Слева потянулся отбойник, машины справа мелькали и оставались позади, потом вообще исчезли, осталась лишь ночь, дождливая и черная. Илья гнал сквозь темноту и старался не смотреть в зеркала, глядел в одну точку перед собой и чувствовал, что глаза начинают слезиться. «Обернись, посмотри туда», — шептал кто-то, Илья крыл его по матери и гнал дальше. Летел через темноту и дождь, врубил дальний свет, пальцы свела судорога, руль чуть подрагивал, машину поматывало на неровностях дороги. И тут в белом ярком свете перед машиной выросла бетонная стена, высоченная, мощная и белая, точно первый снег, перегородила сразу две полосы.

Илья дал по тормозам, заорала аварийка. Машина пошла юзом, ее закрутило, завертело, Илья так и глядел перед собой, боясь обернуться или посмотреть вбок. Потом мягкий глухой удар, Илью отбросило к пассажирскому сиденью, и все закончилось.

Пальцы удалось расцепить не сразу, Илья разогнул их по одному, кое-как открыл дверь и выбрался из машины. Обнаружил, что улетел в кювет, в свете фар других машин разглядел свой тормозной путь, от встречки и до придорожной канавы, вернулся. Огляделся: впереди шоссе, машины прут в обе стороны, огни, гудки, шум. Справа придорожная кафешка, на площадке перед ней полно «хвостатых» фур. Слева видны вдали силуэты многоэтажек, их окна приятно светятся в темноте, точно в детстве гирлянда на новогодней елке, особенно если в комнате нет света. Стены и в помине нет, да и не было ее. Это от усталости галлюцинация приключилась, раньше он слышал про такое: и трамваи из леса выезжали, и черный пес перед машиной, точно из-под асфальта, появлялся, и телеги невесть откуда брались и топили по обочине под сотню, фиг обгонишь. Так психика перед тем, как сорваться в штопор, последнее предупреждение посылает, и все может очень плохо закончиться. Но в этот раз обошлось, бог миловал, во второй раз спас зачем-то.

Илья постоял так, подышал, и тут вывернуло, точно сутки без продыха пил или двое, потом еще раз, потом еще. Потом спазмы прошли, Илья без сил плюхнулся на сиденье и глядел на проезжавшие мимо машины. Рядом тормознула «Мазда», стекло опустилось.

— Мужик, ты как? Помочь тебе? — раздался участливый голос. Илья помотал головой, махнул на прощанье, и «Мазда» газанула дальше. Стало очень холодно, пробил озноб, да так, что зуб на зуб не попадал. Илья кое-как выехал из неглубокого, по счастью, кювета, выгнал машину на обочину. «Так нельзя, суки, так же нельзя, надо заканчивать», — неотступно крутилось в голове, а кто-то рядом ехидно посмеивался и говорил обидное. «В петлю полезешь? А если неудачно, тогда что?» — издевался «собеседник».

— Да хрен тебе, — неведомо кому отвечал Илья. «А ты подумай. Раз — и готово, и никаких проблем. Будет больно, но недолго», — вкрадчиво убеждал тот.

— Не твое дело, отвали. — Илья сообразил, что говорит сам с собой. Снял куртку, открыл в машине все окна и поехал домой. Замерз до чертей, зато стены больше не мерещились, и голос в голове заткнулся. Дома был уже за полночь, добрался до квартиры и рухнул спать.

Дурной сон отпускал медленно и неохотно, как бред во время тяжелой болезни. Илья просыпался, не сразу понимая, где находится и что сейчас, день или ночь, и снова выключался. Организм-таки взял свое, бессонницу сменило мутное липкое забытье, от него голова становилась тяжелой, а глаза резало так, точно в них насыпали песка. Сонная одурь не отпускала почти сутки, Илья пришел в себя под вечер другого дня и поплелся в кухню. Кроме чая и засохшего хлеба, там не нашлось ничего съедобного, поэтому утром он первым делом пошел в магазин. Тот оказался закрыт по случаю отключения электричества, и пришлось тащиться дальше.