Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде

Что же касается ситуации развода, то это чрезвычайно важно дать ребенку возможность выражать свои аффекты, утешать его скорбь, говорить с ним о его страхах и переживаниях. Говорить, говорить, говорить. Много раз повторять. Даже если вам кажется, что вы уже достаточно об этом сказали. Факт повторения и неоднократного подтверждения очень важен для развития детской психики. Вы же знаете, как любит ваш малыш, чтобы вы снова и снова читали ему его любимую сказку, хотя он давно уже знает всю ее наизусть и даже поправляет вас, если вы ошибетесь. Он таким образом опять и опять проверяет для себя надежность мира.

Чрезвычайно важно не образовывать коалиций и не навязывать ребенку конфликта лояльности: ваш ребенок имеет право не только на любовь обоих родителей, но и святое его право — самому любить вас обоих. О конфликте лояльности и его пагубной роли мы будем еще говорить. Сейчас скажу только, что, ревниво препятствуя любви вашего ребенка к разведенному отцу или матери, вы не только не защищаете его любовь к вам, вы подвергаете ее большой опасности. Почему, будет рассказано позже.

Мы описали только первые шаги помощи детям по дороге в их неверное разведенное будущее. Шаги эти ограничиваются в основном областью устной коммуникации. Но вспомним родителей Стефана и Магдалены — они реагируют на зримые реакции детей и другими способами. Мать Магдалены поняла, что зависимость дочери продиктована страхом после отца потерять теперь и маму и дочка просто не способна ни на какой другой способ преодоления своего страха. Мать ответила тем, что целиком предоставила себя в распоряжение ребенка. Заметьте, когда ее восьмилетняя девочка вдруг стала хвататься за мамину юбку, как трехлетняя, и «закатывала истерики», когда мама уходила из дому, мать не раздражалась («Ну что еще за глупые капризы?!»), напротив, она позволила дочери контролировать себя, раз той это было нужно. Если бы она этого не сделала, Магдалена оказалась бы пассивно предоставлена своим страхам, и они возрастали бы из-за ее беспомощности. С обычной «педагогической» позиции можно было бы предположить, что «потакание капризам ребенка» лишь усилит в девочке «деспотическую потребность в контроле». На деле же обычно происходит нечто обратное и это вполне логично. Подумайте сами, ведь и мы, взрослые, доверяем лишь тем людям, которые неоднократно доказали нам свою надежность. Мать признала зависимость ребенка, нашла в себе силы выносить его капризы, она освободила девочку от необходимости отчаянно бороться за ее близость. Но если бы она оставалась дома только тогда, когда ребенок кричит и плачет, то «педагогическая» позиция и вправду подтвердилась бы; Магдалена пришла бы к заключению: «Мама остается дома только тогда, когда я ее к этому вынуждаю». А принуждение и контроль — это не одно и то же. Добровольные уступки матери дали Магдалене возможность понять, что мама не покинет дочку, и страхи девочки сильно смягчились. Она восстановила свое доверие в доброту мира.

Со Стефаном получилось несколько иначе. Его родители, занятые своими раздорами, казалось, забыли о существовании ребенка. Но ему повезло — дедушка пришел на помощь именно в тот момент, когда внук больше всего в этом нуждался. Но повезло Стефану и в том, что родители достаточно скоро вспомнили о существовании сына и в день своего рождения он, наконец, обнаружил, что у него все еще есть и мама, и папа.

Мы уже говорили, именно чувство вины приводит родителей к тому, что они недооценивают значение развода для детей и отдаются иллюзии, будто последний не так уж и страшен для них. По этой причине они часто не замечают душевных реакций ребенка или всячески мешают их проявлению. Такие родители просто психически не в состоянии взять на себя ответственность за причиненную детям боль. Фигдор подчеркивает, что речь здесь идет тем не менее о вине вполне поправимой. Какой бы нестерпимой ни была боль, ведь не исключено, что решение о разводе в дальнейшем может повлиять на ребенка вполне благотворно.

Неумение родителей взять на себя ответственность, их ложь, отрицание проблем, перекладывание вины на другого не позволяют не только оказать детям ту самую неотложную первую помощь, но все это, по опыту Фигдора, является одной из двух основных причин ухудшения психического состояния ребенка в последующие за разводом месяцы. (Вторая причина заключается в психическом состоянии самих родителей; об этом мы будем говорить ниже.) Дело в том, что необычное поведение детей, которое, собственно, имеет целью обратить на себя внимание, — ребенок «требует», чтобы ему помогли, — не рассматривается в этих случаях как проявление его душевных проблем, возникших по причине развода. Тогда нет и необходимости рассматривать развод как кризис. А если нет кризиса, то нет и проблем и поэтому плохое поведение ребенка — это всего лишь «плохое поведение», «капризы», глупости» и т. д.