Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде

Фридрих не может простить своей матери, что она «выгнала отца». Но он, безусловно, любит и маму, хотя ему и не хочется ей этого показать. Он упрям и часто груб, что матери очень неприятно. Однако мать никак не связывает дурное поведение сына с разводом и не хочет даже думать о том, что агрессивность ребенка может быть направлена против нее лично. Она не хочет или не может думать об этом, чтобы не чувствовать себя виноватой. Она бросает сыну упреки, что он, дескать, распустился, потому что не чувствует «твердой отцовской руки».

Другая мать винила в агрессивности дочери бывшего мужа и свекровь, они, мол, настраивают ребенка против нее. Лиза так же, как и Магдалена, боялась оказаться покинутой и всюду следовала за матерью, но та отталкивала ребенка, называла все это «глупостями». Даниель из-за своего чувства вины страдал депрессивными настроениями, а вся семья упрекала его в упрямстве, лени и «желании обратить на себя внимание». Если с таким ребенком случится, что он обмочит постель, его начинают ругать или высмеивать. Плохие отметки, ссоры в детском саду или в школе тоже рассматриваются лишь как нарушение дисциплины и на них реагируют наказаниями.

Эти крайне отрицательные реакции взрослых отнимают у детей возможность преодоления кризиса подручными средствами. Родители не могут и не желают понять, что хочет ребенок выразить своим необычным поведением. Родители сами в это время раздражены, они страдают от своих внутренних проблем, у них на детей просто не хватает терпения. Кроме того, они чувствуют потерю доброго отношения ребенка и это именно тогда, когда они так нуждаются в его привязанности. Ребенку в этой ситуации уже не приходится рассчитывать на помощь, он становится все более одинок, и типичные для развода страхи и аффекты только усиливаются. Ребенок вынужден все больше энергии тратить на конфликты с родителями, а их замечания и критика становятся все обиднее.

Но если мы все это поймем, то сумеем по-новому реагировать как на свои собственные душевные проблемы, так и на проблемы ребенка.

РОЛЬ САМОЧУВСТВИЯ РОДИТЕЛЕЙ

Фигдор далек от «педагогических» поучений. Он прекрасно понимает, что в данной ситуации от родителей требуется нечто, далеко выходящее за пределы их душевных возможностей. Да, с разводом начинается страдание детей, но им вовсе не заканчивается кризис отношений супругов. Личные их проблемы не только не уменьшаются, чаще всего они возрастают, что касается и того из них, кто активно добивался развода. Чувства обиды, страха перед будущим, гнев и ненависть к бывшему супругу, а часто — бессознательно — и по отношению к детям обнаруживаются в каждом разводе. А также скорбь и печаль о все еще любимом или когда-то любимом человеке. Чувство вины испытывают разведенные супруги не только по отношению к детям. И не только тогда, когда развод совершается ради новой любви или против воли другого. «Брошенная половина», как ни странно, испытывает не только чувство собственной несостоятельности, но и чувство вины. Даже если тот, кто брошен, кажется такой же жертвой, как и ребенок.

Фрау К. вышла замуж девятнадцатилетней девушкой против воли родителей. Она знала о слабости мужа в отношении алкоголя, но была уверена, что ее любовь, а потом и ребенок «сделают из него человека». Но муж бросил ее с одиннадцатимесячным крохой на руках. И она чувствует себя виноватой — перед родителями, перед бывшим мужем («как я себя переоценила!») и, конечно, перед ребенком, которому она не сумела обеспечить защищенность счастливой семьи. Почти каждый разведенный брак, особенно если есть дети, становится крушением надежд, свидетельствует о провале однажды предпринятого жизненного начинания. Взрослые, как и дети, теряют веру в себя и чувствуют себя неполноценными. Они начинают сомневаться в своей привлекательности и уме, испытывают страх перед старостью и одиночеством.

Проблемы социального и экономического характера тоже нельзя сбрасывать со счетов, особенно тяжело приходится одиноким матерям. Например, социальная дискриминация — разведенная женщина значит в обществе меньше, чем замужняя, это же касается и ее детей. Пусть эта дискриминация и не выливается в форму открытого пренебрежения, но она может скрываться и за преувеличенно благожелательным сожалением или характеристикой детей как обделенных. Учительница на педсовете говорит: «Вот Руди, ему семь лет, мать в разводе...» и это уже звучит как невысказанное: «Ага! Ну чему же здесь удивляться?» И поди, разбери, действительно ли трудности мальчика связаны с разводом или, может быть, здесь следует искать проблему самой учительницы. И печальнее всего то, что часто и матери, вместо того, чтобы взять на себя ответственность за свою собственную жизнь, разделяют подобные взгляды и опускают руки.