Помощник

— Не бойтесь, Элен. Я, в общем, отличный парень, сын полисмена. Да вы меня, небось, помните. Меня зовут Уорд Миногью, мы с вами учились в одной школе. Мой старик еще меня как-то выдрал из-за девчонки.

Хотя Элен много лет не видела Уорда, она его теперь узнала; и она вспомнила, как когда-то избил его отец за то, что Уорд следом за какой-то девочкой ворвался в женский туалет. Инстинктивно Элен вскинула руку, защищаясь. Она подавила в себе крик, боясь, что если начнет кричать, он может броситься на нее. «Как глупо сидеть и ждать этого», — подумала она.

— Я вас помню, Уорд.

— Можно сесть?

Она поколебалась.

— Садитесь.

Он сел, и Элен отодвинулась от него на самый край скамьи. Вид у него был осоловелый. «Если он придвинется ко мне ближе, — подумала она, — я закричу, побегу…»

— А как вы узнали меня в темноте? — спросила она, притворяясь, что ничуть не волнуется, хотя на самом деле украдкой посматривала, куда бы убежать. За деревьями оставалось еще футов двадцать темной тропинки, но дальше — открытое место, и там площадь, люди — можно будет позвать на помощь.

«Только Бог мне поможет», — подумала она.

— Я недавно вас видел пару раз, — ответил Уорд, медленно потирая рукой грудь.

— Где?

— Поблизости. Как-то вы вышли из лавки своего старика, и я сообразил, что это вы. Вы все такая же хорошенькая.

Он улыбнулся.

— Спасибо. Вы что, плохо себя чувствуете?

— Изжога и чертовская головная боль.

— Если хотите, у меня в сумочке есть аспирин.

— Нет, меня от него тошнит.

Элен заметила, что Уорд смотрит на деревья. Она еще больше забеспокоилась. «Отдала бы ему свою сумочку, только бы он меня не тронул», — подумала она.

— А как ваш дружок Фрэнк Элпайн? — спросил Уорд, моргая.

— Вы знаете Фрэнка? — удивилась она.

— Это мой старый дружок, — ответил Уорд. — Он был тут, искал вас.

— С ним… все в порядке?

— А, что с ним сделается! — сказал Уорд. — Ему пришлось пойти домой.

Элен встала.

— Мне пора идти.

Уорд тоже встал.

— Спокойной ночи, — сказала Элен и двинулась прочь.

— Он попросил передать вам записку, — сказал Уорд и сунул руку в карман пальто.

Элен не поверила ему, но замешкалась, и этого оказалось достаточно, чтобы Уорд успел кинуться на нее. С поразительным проворством он обхватил ее и заглушил ее крик, закрыв ей рот своей грязной рукой, а потом потащил ее к деревьям.

— Я хочу получить то же, что и этот макаронник, — прорычал Уорд,

Элен пыталась брыкаться, царапаться; стараясь высвободиться, укусила его за руку. Уорд схватил ее за ворот пальто, рванул. Она опять закричала и рванулась вперед, но он зажал ей рот и больно ударил спиной о дерево, так что у нее перехватило дыхание. Одной рукой Уорд взял ее за горло, а другой расстегнул пальто и рванул с плеча платье, обнажив лифчик.

Борясь, отбиваясь, лягаясь, Элен попала ему между ног коленом. Уорд вскрикнул и наотмашь ударил ее по лицу. Ее замутило, она отчаянно старалась не потерять сознания. Она закричала, но сама своего крика не услышала.

Уорд прижался к Элен всем телом, и она почувствовала, как его пробирает нетерпеливая дрожь.

«Я опозорена», — подумала она, ощутив какое-то странное освобождение от его потного, дурно пахнущего тела, как будто он растворился в банке с грязью и она эту банку отбросила прочь. Ее ноги подкашивались, и она опустилась на землю. «Я теряю сознание», — подумала Элен, но чувствовала, что все еще продолжает сопротивляться.

А затем она поняла, что возня продолжается уже где-то рядом. Она услышала звук удара, и Уорд Миногью, закричав от боли, заковылял прочь.

«Фрэнк!» — нодумала Элен с радостью, чувствуя, как ее нежно поднимают чьи-то руки. Она облегченно заплакала. Он поцеловал ее глаза, губы и полуголую грудь. Она обняла Фрэнка, плача, смеясь, бормоча, что она пришла сюда признаться ему в любви.

Он положил ее на землю, и они поцеловались в тени деревьев. Элен почувствовала слабый запах виски и на мгновение испугалась.

— Элен, я тебя люблю, — прошептал Фрэнк, неуклюже пытаясь прикрыть ее грудь порванным платьем и увлекая ее все глубже в темноту, под сень деревьев, откуда виднелось усыпанное звездами небесное поле.

Они опустились на холодную землю.

— Пожалуйста, дорогой, не сейчас, — шептала Элен.

Но он говорил о своей давней, неутоленной своей любви и бесконечном ожидании. И даже когда он говорил, она в его мыслях оставалась недосягаемой, какой была в ванной, и он заглушил ее мольбы поцелуями…

А потом она плакала;

— Собака, пес необрезанный!