Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)

— Глаза притуши! И не пялься так. Сама впервые себя вижу! — буркнула я Седрику.

— Не-ет, ты не Ирема. — констатировал мальчик.

— Я тебе про это битый час толкую! А ты заладил: пить, есть. Пойдем в лесок, под деревья, а то тут становится жарко! — скомандовала я. Кстати, одета я была в черные штаны и желтую рубаху. Думала босиком по камням и по сучьям идти будет больно. Но нет. Наличествовало ощущение обутости.

Мы спустились с холма и оказались в тени каких-то лиственных деревьев.

— Здесь сесть можно? Змеи, пауки не сожрут? — поинтересовалась я у Седрика.

— Нет, в наших горах чисто. Это на юге всякая нечисть по траве ползает. Ложись! — предложил он и первым плюхнулся на траву под дерево.

— Рассказывай! — потребовала я у пацана.

— О чем?

— О том, чего я не знаю. То есть, обо всем. Что за мир, кто живет, чем занимаются? И сколько нас таких, как ты и я? Где мы жили…

— Затарахтела, женщина! И откуда ты такая бестолковая? — посмотрел своими желтыми глазищами котенок. — Сначала о нас. Мы — это дарки. Оборотни. Живем мы здесь, в горных пещерах. Нас осталось всего три клана: волки, пумы и ящеры. Говорят, были еще, только мы о них ничего не знаем.

— А почему нас ловят люди? Наша вторая натура ведь тоже человечья?

— Так они-то об этом не знают! Вернее, знали, только давно забыли. У людей век короток. У нас — длинен. Когда-то случилось так, что дарки сошли с гор и поселились в долинах, вытесняя людей с насиженных мест. Тогда люди стали сопротивляться, и пролилось много крови. И люди вознесли молитвы Богам, о том, чтобы те их защитили от диких зверей, как они нас называли. Особенно слезно просил один настоятель горного монастыря, монахи которого иногда неделями не могли выйти из-под укрытия стен. А дарки ходили вокруг и смеялись. Они были сильными, очень сильными! Думали, что растопчут людской род и останутся одни во всем мире. Но у Богов была своя игра. А дарки ее испортили своей самонадеянностью. И вняли тогда Высшие молитвам монахов. Сошел тогда с небесных высей покровитель людской Керрос и подарил настоятелю священный манок. Заслышав звук манка, дарки становились вялыми и безвольными и не могли сопротивляться людям. И теперь короткоживущие насмехались над некогда сильным противником, обращая оборотней в рабов, сторожевых слуг и бойцов на аренах. По сигналу манка мы сами убивали себе подобных. Но как не взывали дарки к своему покровителю Михангу, ответа не было. И теперь, думаю, пум больше не осталось. Мы с тобой последние. — Уныло закончил мальчик.

— А давай добежим до вашего поселения, посмотрим, вдруг кто-то да остался? Посоветуемся!

— Давай! — обрадовался Седрик. — Я как-то об этом не подумал!

— Тоже мне, сын Вождя! Мысли шире!

— А вдруг там засада?

— Не думаю. Ради двух котят они не будут рисковать удачной охотой. А у них сейчас много пленников!

— И папа, и мама! — личико будущего вождя неожиданно сморщилось, и из глаз побежали слезки.

— Так! — я грозно на него посмотрела. — Хватит рыдать! Нам нужен тот, кто сможет дать мудрый совет. Думай, сын своего отца!

Седрик перестал плакать и нахмурил брови: — Да, нам надо в поселок!

Мы перекинулись в кошек и плавно заскользили в тени хвойного леса в сторону холмистого предгорья.

Через полтора часа мы бродили в человечьем обличье по опустевшим пещерам. Седрик сначала тихо, потом громко начал кричать: — Эй, есть кто живой? Это я, Седрик! Отзовитесь!

Мы шли по анфиладе благоустроенных и отделанных комнат. Там стояли лежанки, накрытые мягкими серыми шкурами, шкафчики, столики и кресла. Была даже водопроводная система с канализацией! Я зашла, отметилась, попила и помыла ручки.

— Послушай, ястребиный коготь, а кладовые с едой у вас имеются?

— Кто? — повернулся ко мне мальчишка.

— Да так, — махнула я рукой, — так есть у вас тут что поесть? А то, — сурово посмотрела на него, — закушу тобой!

— Не закусишь! — легкомысленно поддразнил ребенок. — Что ты можешь одна без мужского руководства?

— Да ты, однако, шовинист! Так где колбаса, мужчина?

— Следуй за мной. — важно сказал сын вождя и мы двинули в закрома.

И чего только не было на леднике в глубинах пещерного лабиринта! И колбаса, и мясо: сырое, закопченное и даже стоял горшок с мясным супом. Вот его-то мы и вытащили.

— Как его разогреть? — простонал мой некормленый уже сутки желудок.

— Просто! — сказал ребенок и повел меня на кухню. Огня в очагах не было, но паренек взял поленья, сложил их колодцем, натолкав внутрь коры, и два невзрачных серых камушка. Постучав один об другой, он легко высек искры, и вот уже затрещала кора, и поднялся огонь.

— Ставь горшок на плиту. — приказал последний мужчина из клана пум.

Скоро горшок нагрелся, и по всему лабиринту потянуло сытным мясным запахом.

Издалека, из невообразимой глубины, вдруг послышалось эхо шагов. Мы одновременно вскочили, загораживая собой ценную емкость. Малец схватил тяжелый глиняный кувшин и встал у дверного проема. Шаги грозно приближались. Седрик замахнулся.

— Тише, не стоит делать того, о чем впоследствии пожалеешь! — раздался надтреснутый и хриплый, но вроде не совсем старческий, голос.