Помощница судьбы. Пенталогия (СИ)

Мальчишка отбросил в сторону кувшин и вылетел из своего укрытия с криком: — Рослик! Ты жив! — Жив, слава Богам. — мужчина снял со своей шеи пацана и, выпрямившись, посмотрел на меня. Я на него. Суп сзади меня шипел и плевался на всех. Развернувшись к плите, цапнула котелок за ручки и быстренько бухнула его на каменную столешницу.

— Седрик! Неси то, из чего у вас тут едят! — скомандовала я.

— Это ты, женщина, должна накрывать мужчинам на стол! — задрал нос малец в присутствии члена своей стаи.

— Тогда как хочешь, а я и через край похлебаю! — ответила я и наклонила горшок к себе, краем глаза поглядывая на стоящих в ступоре представителей семейства кошачих.

— Сейчас и вправду все съест. — прошептал мужчина в сторону мальчика. — Ну-ка, накрывай на стол!

Я тут же вернула горшок в исходное положение и прикрыла лежащей рядом крышкой.

— Ты кто? — поинтересовался вновь пришедший.

— Ирина. А ты?

— Рослик, вольный охотник. Я не видел тебя в стае, Ирина.

— Ай, не заморачивайся, — махнула я рукой, — сама я не местная, да и там таких нет. А где ты летал во время облавы, вольный птиц? Трофеев не видать, значит, свой среди чужих? — позиций у горячего котелка я не сдавала и одновременно рассматривала еще одного представителя народа Седрика. Мужчине на вид было лет тридцать — тридцать пять. Светлые прямые волосы по плечи, светлые брови и ресницы, тонкий с горбинкой нос и тонкие же губы. Глаза были неожиданно синими. Лицо какое-то очень худое, впалые щеки и легкая серебристая щетина на щеках. Высокий, но какой-то скособоченный на одну сторону. Одежда на нем тоже была светлой: светло-серая рубаха и такого же цвета штаны. Я тут же придумала ему кличку: “снежный барс”. Не помню, какие они у нас на самом деле, а этого хищника представила хорошо: одинокая бело-серая поджарая фигура на фоне покрытых снегами гор. Пока мы друг друга разглядывали, прибежал Седрик и сказал, что все приборы разложил и можно нести котелок. При этом обиженно смотрел на меня.

— Не мужское это дело: ведро к мусоропроводу выносить… — определила я настроение сына вождя. — Ладно. Так и быть. Котелок уж сама донесу.

И проплыла мимо задумавшихся над моими словами аборигенов в другой зал. Они отвисли и потянулись за мной на запах.

На столе стояли три глубокие миски, и рядом с ними лежали ложки.

Я разлила все, что было в котелке, начиная с себя, как с самой голодной. Или наглой? В конце концов, сюда я не просилась, паек мне не выдали, значит все, что нашла, то мое. К тому же, здесь не Египет, чтобы страстно желать отправиться сюда для поправки здоровья. Сами ошиблись, пусть сами и вытягивают. Это я вспомнила “руку судьбы” в черном прикиде из моего подъезда. А может, и вообще, я сплю и вижу сон? Такой цветной сериал “Русская баба Яга на службе мафии”. А еще я неожиданно обратила внимание на то, что не только двигаться, но и мыслить я начала как-то иначе.

А может, и вообще, все это галлюцинации на нервной почве?

Короче, суп я вылизала быстрее всех. Мужчины, хотя и отстали, но ненадолго. И вот, наконец, мы сыто расположились на скамьях. Рослик внимательно продолжал меня разглядывать, прищурив синие глаза. Седрик ерзал, то дергая за рукав соплеменника, то глядя на меня. Наконец не выдержал: — Рослик, а она от охотников убежала!

— А ты убежал за мной. — пожала плечами я.

— Я в кустах далеко был, манка не слышал! — отверг намеки мальчишка. — А тебя они связали! А она, знаешь, раз! — это он уже Рослику рассказывал. — И здоровый дядька кверху ногами валяется, а она бежит!

— Как ты смогла? — спросил мужчина.

— Я ничего не помню. — ответила я чистую правду. — Делать что дальше будем?

Седрик тоже посмотрел на Рослика.

— Не знаю, — развел руками он. — Я, наверное, уйду высоко в горы. Седрик, пойдешь со мной?

— А мама? А папа? — глаза мальца наполнились слезами. — Их надо спасти!

— Им уже ничем не поможешь, малыш. — Грустно сказал Рослик.

— Тогда проваливай в свои горы и не морочь парню голову! — сказала я ему. — Последний к тебе вопрос и можешь уже идти: могу я с кем-то здесь посоветоваться, как пробраться к людям, чтобы нас с мальчишкой не опознали?

— Зачем тебе? Хочешь долгой и мучительной смерти?

— Нет, хочу освободить стаю. И украсть манок.

— Это безумие. — через какое-то время ответил мне Рослик.

— Не безумней того, чтобы всю оставшуюся жизнь скакать по снегам и ловить куропаток, постепенно полностью превращаясь в зверя. — пожала я плечами.

— Тогда иди к оракулу. Может, он подскажет, что тебе делать дальше? — Рослик встал, скособочился и, прихрамывая пошел к жилым комнатам.

— Эй, Седрик, — окликнула я пацаненка, глядящего в спину ушедшему. — Ты маму-папу спасать собираешься?

Мальчик повернул ко мне свою грустную желтоглазую мордочку: — А что мы сможем? Я — еще маленький, слабый. Ты, — он смерил меня презрительным взглядом, — не воин, а женщина.

— Тогда не ной и иди с Росликом в горы. И отстань от меня, понял? — вызверилась я и встала. Посмотрела на грязные тарелки. — Убери за собой, герой!