Помпа

— Это кто же с тобой? Сестричка московская пожаловала? — ворковала она сквозь ровный и мощный гул, доносившийся из этажей.

— Ага. Сестра из Москвы. Петруши нема?

— Не возвращался. Идёмте в лабораторию. Ой, беда у нас, девоньки, беда! Пополнения никакого, дождей прогноз не обещает, обратно засуху… Испарение — страшно глядеть!

Произнося эти странные слова, девушка ввела Галю с Юлькой в комнату вроде школьного химического кабинета, только необычайной чистоты. Колбы, пробирки и мензурки, как войска, выстроились на столах. В прозрачное оконное стекло лился солнечный свет: на цветы вдоль подоконника, на кафельный, без соринки, пол, на диковинный щиток с глазками и строем блестящих наконечников. Юлька вспомнила: такой же щиток они видели с мамой на почте в Кузьминках!

Тут как раз вспыхнул зелёный глазок. Девушка подбежала, ткнула в него наконечник и грозно закричала в телефонную трубку:

— Да, да, отключили! До особого распоряжения! В медпункт? В медпункт дадим. И в ясли. А пекарня подождёт, не умрёте…

На щитке вспыхнули два глазка. Девушка покричала опять, выдернула наконечники — они ловко уползли на место — и сердито сказала:

— А, чтоб им! Сами воды не запасли, а мы виноваты…

Под потолком ярко замигала лампочка, мелодичный звон наполнил лабораторию.

— Ой, резервуар полный! — прокричала девушка, убегая. — Халаты в шкафу, наденьте!..

Галя вынула один, протянула Юльке.

— А Пётр… — спросила та, подгибая длинные рукава. — Твой старший брат Пётр, он тоже здесь работает? Он кто, химик?

— Петруша всюду. На линии, по объектам, в насосной. Не то в конторе графики составляет. Расхода воды. Учитывать же надо! — Галя заметно гордилась своими познаниями.

Девушка-лаборантка всё не шла. Галя, пристроив кошёлку с обедом в холодок, ахнула:

— Мне ж на виноградник время! Юлька, со мной пойдёшь чи Петрушу здесь обождёшь? Ничего, гляди, не трогай! Одна домой не забоишься?

Этого ещё не хватало!.. Да Юлька готова была ждать хоть до вечера! Галя исчезла. Как только хлопнула внизу дверь, на цыпочках, придерживая халат, она обошла лабораторию. На пробирках наклеены этикетки, номерки. В больших песочных часах тихо сыплется светлый песок. Вот он окончился, где-то звякнуло, точно будильник старый… Юлька быстренько села на стул у окна. Вдруг сейчас войдёт Пётр? А она ждёт его уже с обедом. Юлька подтянула редькин хвост, засучила рукава.

Но время шло, а Пётр и Таня не приходили. В этажах по-прежнему шуршало, всплёскивало что-то… Когда стихало, становилось слышно, как из пробирки на стол капает вода. Юльке надоело разглядывать сонный телефон, она уставилась в окно. Сквозь тополя сверкнуло солнце, и будто огромное зеркало прорезалось. Тут-то и вошёл Пётр.

Как же он вошёл? Звонок ведь не звонил! Значит, у него, как у главного начальника, собственный ключ?

— Ты здесь?! — удивился Пётр. — Зачем сюда попала?

— Я… Мы с Галей… Обедать вам привезли! Пожалуйста…

— Вот это хорошо. А Татьяна где?

— В бассейне. В каком-то резервуаре!

— Ну, в резервуар она не полезет, — засмеялся Пётр. И крикнул так, что отдалось по всему зданию: — Татьяна!..

— Здесь я, Пётр Фёдорович! Глинозём пора засыпать. — Таня, лаборантка, появилась как из-под земли.

— Ступай в контору, зарплату дают. Мы с ней сами управимся, — кивнул Пётр на Юльку.

— Ой, спасибочко!

Танины сандалеты бойко застучали вниз по лестнице.

— Идём, — коротко приказал Пётр.

— Куда?

— Увидишь. Халат здесь оставь.

Это было сделано с удовольствием! Пётр вышел на лестницу, отворил дверь «в этаж». Юлька за ним. Ну и ну!

Громадное, светлое и чистое помещение — хоть на пол ложись — казалось похожим на бассейн для плавания. Огромные резервуары с пенящейся голубовато-серой водой разделял узкий, вроде капитанского мостика, проход. Чернели трубы, краны, блестели стрелки-указатели; круги-колёса были выкрашены зачем-то красным…

Пётр нагнулся, покрутил одно из красных колёс; в помещении загудело сильней, и вода ближнего резервуара, заклокотав, стала медленно опускаться, обнажая влажные, в узорах, стенки.

— Стоп! — сказал Пётр. — Так будем с тобой держать.

Они сошли вниз, оставив входную дверь фильтровальной незапертою. Рядом находился сарайчик. Пахнуло прохладой резко, неприятно: сарайчик был завален глыбами спёкшейся грязной соли.

— Вёдра вон возьми!

Юлька послушалась, брезгливо морщась. Неужели Пётр навалит ей оба ведра этой противной соли? Дома и одного-то мама не позволяла поднимать…

Пётр быстро кидал «соль» маленькой лопатой.

— А зачем она? — Юлька держала вёдра, неловко растопырив руки.

— Глинозём-то? Воду фильтровать. Наша вода и в пищу идёт. На пол, на пол поставь, тяжело ведь!

Пётр отобрал у неё вёдра, она заспешила вперёд, распахивая дверь фильтровальной.

— Не сюда. В лифт!

Сбоку оказалась ещё дверца. За ней — совсем странное помещение, будто колодец кверху ногами. Пётр поставил вёдра в бадью, висевшую на тросе под огромным чёрным крючком.

— Пошли лифт запускать.

Заперли дверь фильтровальной на ключ и поднялись чуть не под крышу. Здесь стояли три большущих чана, в них из душа лилась и брызгала вода. Пахло, конечно, — бррр!