Помутнение

Камера показала разворот книги крупным планом: цветная фотография запечатлела мужчину, приникшего ртом к соску женщины; оба индивида были голы. Но Арктор, не обращая на фотографию внимания, надтреснутым голосом стал декламировать какую-то мистическую тарабарщину, вероятно, для того чтобы озадачить тех, кто мог его слышать.

Очевидно, он думал, что его дружки дома, и хотел их таким образом выманить.

Никто не появлялся. Фред знал, что Лакмен закинулся «смесью» и вырубился, полностью одетый, у себя в спальне, в нескольких шагах от дивана. Баррис давно ушел.

Чем занимается Арктор, недоумевал Фред. С каждым днем этот тип ведет себя все более странно. Теперь я понимаю, что имел в виду тот информатор, который нам звонил.

А вдруг произнесенная Арктором фраза является командой для некоего электронного устройства, установленного в доме? Команда на включение или выключение. Может быть, на создание помех наблюдению...

Нет, он псих. Просто повредился. С того дня, как обнаружил поломанный цефаскоп. Или – это уж наверняка – с того дня, как едва не угробился на машине. Он и раньше был малость тронутый, и точно свихнулся со «дня собачьего дерьма» – выражение Арктора.

Если только он надо мной не издевается, тревожно подумал Фред. Может, он каким-то образом догадался о наблюдении и... заметает следы? Просто развлекается? Что ж, время покажет.

Голос Арктора разбудил Лакмена. Он поднялся, пригладил волосы и зашел в гостиную.

– Привет. Как дела?

– Я проезжал мимо здания Мейлорской корпорации микрофотоснимков.

– И какой же величины это здание?

– С дюйм высотой,– ответил Арктор.

– Сколько оно весит, по-твоему?

– Вместе со служащими?

Фред включил перемотку вперед. Когда по счетчику прошел час, он остановил ленту.

– ...около десяти фунтов,– сказал Арктор.

– А как же ты все узнал, просто проезжая мимо, если оно с дюйм высотой и весит десять фунтов?

Арктор теперь сидел на диване, поджав ноги.

– У них огромная вывеска.

Боже, подумал Фред и отмотал ленту еще минут на пятнадцать.

– ...похоже? – спрашивал Лакмен. Он развалился на полу и крошил травку.– Небось неоновая? Интересно, я ее видел? Она приметная?

– Сейчас покажу,– сказал Арктор и засунул руку в нагрудный карман рубашки.– Я прихватил ее с собой.

Фред снова включил перемотку.

– ...а знаешь, как провезти микрофотографии контрабандой?

– Как угодно,– небрежно отмахнулся Арктор, выплюнув изо рта сигаретку. В воздухе клубился дым.

– Нет, так, чтобы никто не допер! – горячился Лакмен.– Мне Баррис сказал, по секрету. Он пишет об этом в книге.

– В какой книге? «Распространенные домашние наркотики и...»?

– Нет, «Простые способы ввоза и вывоза контрабанды в зависимости от того, куда вы направляетесь: в США или обратно». Микрофотографии надо везти с наркотиками. Например, с героином. Понимаешь, они такие маленькие, что в пакете с наркотиком их не заметят. Они такие...

– Тогда какой-нибудь торчок вкатит себе дозу микрофотографий!

– Это будет самый разобразованный торчок на свете.

– Смотря что было на фотографиях.

– У Барриса есть клевый способ провоза наркотиков через границу. Знаешь, на таможне всегда спрашивают, что вы везете. А сказать «наркотики» нельзя, потому что...

– Ну, ну!

– Так вот. Берешь огромный кусок гашиша и вырезаешь из него фигуру человека. Потом выдалбливаешь нишу и помещаешь заводной моторчик, как в часах, и еще маленький магнитофон. Сам стоишь в очереди сзади и, когда приходит пора, заводишь ключ. Эта штука подходит к таможеннику, и тот спрашивает: «Что везете?» А кусок гашиша отвечает: «Ничего», – и шагает дальше. Пока не кончится завод, по ту сторону границы.

– Вместо пружины можно поставить батарею на фотоэлементах, и тогда он может шагать хоть целый год. Или вечно.

– Какой толк? В конце концов он дойдет до Тихого океана. Или до Атлантического. И вообще сорвется с края земли...

– Вообрази стойбище эскимосов и шестифутовую глыбу гашиша стоимостью... сколько такая может стоить?

– Около миллиарда долларов.

– Больше, два миллиарда. Эти эскимосы обгладывают шкуры, и вырезают по кости, и вдруг на них надвигается глыба гашиша стоимостью два миллиарда долларов, которая шагает по снегу и без конца талдычит: «Ничего... ничего... ничего...» – То-то эскимосы обалдеют!

– Что ты! Легенды пойдут!

– Можешь себе представить? Сидит старый хрыч и рассказывает внукам: "Своими глазами видел, как из пурги возникла шестифутовая глыба гашиша стоимостью два миллиарда долларов и прошагала вот в }том направлении, приговаривая: «Ничего, ничего, ничего». Да внуки упекут его в психушку!

– Не, слухи всегда разрастаются. Через сто лет рассказывать будут так: "Во времена моих предков девяностофутовая глыба высокопробнейшего афганского гашиша стоимостью восемь триллионов долларов вдруг как выскочит на нас, изрыгая огонь, да как заорет: «Умри, эскимосская собака!» Мы бились и бились с ней нашими копьями, и наконец она издохла.

– Дети этому не поверят.

– Нынче дети вообще ничему не верят.

– Разговаривать с ребенком – одно расстройство. Меня какой-то пацан попросил описать первый автомобиль... Черт побери, да я родился в 1962 году!