Помутнение

— Сколько оно весит, по-твоему?

— Вместе со служащими?

Фред включил перемотку вперед. Когда по счетчику прошел час, он остановил ленту.

— …фунтов десять, — сказал Арктор.

— А как же ты его распознал, проезжая мимо, если оно с дюйм высотой и весит всего десять фунтов?

Арктор теперь сидел на диване, задрав ноги на спинку стула.

— У них огромная вывеска.

Боже, подумал Фред и снова промотал ленту вперед, минут на десять.

— …похожа? — спрашивал Лакмен. Он сидел на полу и крошил травку. — Небось неоновая? Интересно, я ее видел? Она приметная?

— Сейчас покажу, — сказал Арктор и засунул руку в нагрудный карман рубашки. — Я прихватил ее с собой.

Фред снова включил перемотку.

— …а знаешь, как провезти микрофотографии контрабандой? — говорил Лакмен.

— Да как угодно. — Арктор, откинувшись на диване, курил травку. В воздухе клубился дым.

— Нет, так, чтобы никто не допер! — горячился Лакмен. — Мне Баррис сказал по секрету. Я обещал не рассказывать, потому что он хочет вставить это в свою книгу.

— В какую книгу? «Распространенные домашние наркотики и…»?

— Нет. «Простые способы ввоза и вывоза контрабанды в зависимости от того, куда вы направляетесь: в США или обратно». Микрофотографии надо везти с наркотиками. Например, с героином. Понимаешь, они такие маленькие, что в пакете с наркотиком их не заметят. Они такие…

— Тогда какой-нибудь торчок вкатит себе дозу микрофотографий!

— Это будет самый разобразованный торчок на свете.

— Смотря что на фотографиях.

— У Барриса есть клевый способ провоза наркотиков через границу. Знаешь, на таможне всегда спрашивают, что вы везете. А сказать «наркотики» нельзя, потому что…

— Ладно, так как?

— Ну вот. Берешь огромный кусок гашиша и вырезаешь из него фигуру человека. Потом выдалбливаешь нишу и помещаешь заводной моторчик, как в часах, и еще маленький магнитофон. Сам стоишь в очереди сзади и, когда приходит пора, заводишь ключ. Эта штука подходит к таможеннику, и тот спрашивает: «Что везете?» А кусок гашиша отвечает: «Ничего» — и шагает дальше. Пока не кончится завод, по ту сторону границы.

— Вместо пружины можно поставить батарею на фотоэлементах, и тогда он может шагать хоть целый год. Или вечно.

— Какой толк? В конце концов он дойдет до Тихого океана. Или до Атлантического. И вообще сорвется с края земли…

— Вообрази стойбище эскимосов и шестифутовую глыбу гашиша стоимостью… сколько такая может стоить?

— Около миллиарда долларов.

— Больше, два миллиарда. Сидят себе эскимосы, обгладывают шкуры и вырезают по кости, и вдруг на них надвигается глыба гашиша стоимостью два миллиарда долларов, которая шагает по снегу и без конца талдычит: «Ничего… ничего… ничего…»

— То-то эскимосы обалдеют!

— Что ты! Легенды пойдут!

— Можешь себе представить? Сидит старый хрыч и рассказывает внукам: «Своими глазами видел, как из пурги возникла шестифутовая глыба гашиша стоимостью два миллиарда долларов и прошагала вон в том направлении, приговаривая: „Ничего, ничего, ничего“». Да внуки упекут его в психушку!

— Не, слухи всегда разрастаются. Через сто лет рассказывать будут так: «Во времена моих предков девяностофунтовая глыба высокопробнейшего афганского гашиша стоимостью восемь триллионов долларов вдруг как выскочит на нас, изрыгая огонь, да как заорет: „Умри, эскимосская собака!“ Мы били и били ее копьями, и наконец она издохла».

— Дети этому не поверят.

— Нынче дети вообще ничему не верят.

— Разговаривать с ребенком — одно расстройство, — заметил Лакмен. — Меня какой-то пацан попросил описать первый автомобиль… Черт побери, да я родился в тысяча девятьсот шестьдесят втором году!

— Неслабо… Меня однажды о том же самом просил один торчок, совсем выгоревший, — так ему было двадцать семь, всего на три года младше меня. Ничего уже не соображал. Позже он раз закинулся кислоткой — или чем-то вроде — и вообще начал ходить под себя, а когда ему говорили что-нибудь типа «Как дела, Дон?», он только и мог, что повторять как попугай: «Как дела, Дон? Как дела, Дон?..»

Наступило молчание. Двое мужчин курили травку в задымленной комнате. Долго, мрачно, молча.

— Знаешь, Боб, — заговорил наконец Лакмен, — ведь когда-то я был таким же, как все.

— Я тоже.

— Не знаю, что случилось…

— Знаешь, — покачал головой Арктор. — Это случилось со всеми нами.

— Ладно, проехали. — Лакмен глубоко и шумно затянулся.

В спецквартире зазвонил телефон. Костюм-болтунья снял трубку и протянул ее Фреду.

— Помните, на прошлой неделе вы были у нас? — произнес голос в трубке. — Проходили тестирование?

— Да, — после короткой паузы ответил Фред.

— Приходите снова. — На том конце линии тоже зависла пауза. — Мы обработали последние материалы. Теперь необходимо выполнить полную программу тестов на адекватность восприятия и другие процедуры. Вам назначено на завтра, в три часа в той же комнате. Это займет часа четыре. Помните номер комнаты?

— Нет, — сказал Фред.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — твердо ответил Фред.

— Какие-нибудь неприятности? На работе или в личной жизни?

— Я поссорился со своей девушкой.