Понаехали!

— Это не визажист, это мой бывший парень. Встретились, неплохо пообщались, стали жить вместе. Понимаешь, Катя с Артемом, Лика со своим, твоя мама, приехала мне неудобно стало, а тут он такой замечательный сначала, — грустно улыбается Настя. — а два дня назад он подпил и играл, я попросила музыку тише, в итоге мы поругались. Получается, и музыку слушаю я не ту и вообще вся не такая и врезал еще для убедительности, чтобы наверняка поняла, что нашла опять осла.

— Зачем тебе быть жертвой? Чему ты хочешь принести себя в жертву? Посмотри на себя: молодая красивая уникальная девчонка. Зачем кидаешься тряпкой под ноги мразей? Оно тебе надо? Ты посмотри на меня! Посмотри. Ты знаешь обо мне все. Настенька, они не примут твою жертву просто проглотят. Поглотят и забудут. Поверь, не оценят. Он ударил тебя сегодня — конечно наверное он устал, на работе замучил начальник, а ты то здесь при чем? Ты боксерская груша, спроси Катю она у нас спортсменка и знает как выглядит боевой инвентарь. Пошли его нахрен! Я могу это сделать, но ты сама должна постоять за себя, дать отпор, показать что ты сильная.

— Я сильная? Уникальная? — затравлено спрашивает.

— Посмотри на меня. Я выстояла. Моя ситуация ломает многих. Кто у нас после аварии? Я! Снова стою на ногах (при помощи костылей) и говорю тебе, найди силы — это не любовь и разве он герой твоего романа. Ты мечтала, что твой принц будет пи*деть тебя?

— Нет. Я мечтала, что он будет рядом, что я буду самой лучшей для него и он для меня лучшим.

— Он лучший?

— Нет.

- Вот видишь! Как дала бы ему костылем. Где твои вещи?

— У Кати. Он звонил извинялся…

— А ты что простила? — с опаской Света.

— Я не хочу прощать, когда меня бьют и музыка мне моя нравится. Катя с Артемом пока не гонят.

— Значит так, — Светлана делает попытку встать. — Не дадите спокойно умереть. Мама же мне ключи оставила, значит, моя квартира пустует. Поживешь, как раньше у меня, тем более мне нужна твоя помощь! — одобряюще Света. Настя помогает встать подруге.

— Ты сама уже носишься, — улыбается Настя, глядя на бойкую подругу.

— Ты же знаешь, я вам всегда рада и буду счастлива, если и ты найдешь своего надежного, уравновешенного мужчину, но не торопись, я конечно не ас в семейных отношениях, — горько усмехается Света, вглядываясь вдаль за крыши домов, где бегают коты. — Не строй ты планов на мудаков, не надейся, что они исправятся. Я очень хорошо понимаю, что ты хочешь мужчину верного и сильно и заботливого — у тебя такой будет, Настя! Ты мне веришь?

— Тебе да, Света, — Настя еле сдерживается чтобы сильно не зажать подругу в объятиях. Еще неизвестно сколько придется пережить всего, сейчас Настя очень благодарна, а Света рада, что от нее никто не отвернулся.

Зачем такие отношения, когда будто в тебе кактус царапает нутро. Не должен в душе быть кактус. Пусть цветут фиалки.

Настя ушла в приподнятом настроении, задумчивая Света не сразу в кровать отдыхать, наблюдала из окна за не милой игрой крупногомужика с маленькой собачкой.

Я сама виновата, превратив себя в шавку. На мне нет намордника, зато ошейник есть. И отметины на запястье разок пробовала резаться, не помогло. Клиентам врала: отметины от внебрачных игр. Казалось — вот она моя остановка прямо в канализационный открытый люк.

Я позволила к себе так относиться, как тот, хозяин схвативший за загривок непослушную игривую собачку.

Я, наверное, это всё заслужила. Сложно смотреть на мужчин доверчиво или хотя бы дружелюбно. И не будет нормальных отношений пока я считаю себя сукой, а их вонючими кобелями. Против животных ничего плохо не имею.

Не позволять себя обижать всяким мудакам — это в моих силах, как ранее советовала Насте. Я свой крест вынесла, больше не надо. Свою вину вполне оплатила. Ниодно наказание не длится вечность, у всего есть свой срок! Хватит себя наказывать и корить. Теперь вполне можно жить спокойно. И надеяться, что всё наладиться. Стоит только себя простить. Принять свою искалеченную душу. Вылечить то, что возможно. Дать себе шанс.

Даже девчонки смогли меня принять!

…

В прощеное воскресенье Света осталась одна в просторной палате из пациенток, разбежавшихся по своим делам к родным. А родные Светланы это девчонки, затеявшие спор.

— Прости, прости. А потом опять делать пакости и спустя год опять извинятся. Не понимаю смысл всего этого. Я за искренность!

— Не будь такой категоричной, Катя. Прими как шутку, — закатила глаза Лика.

— Как шутку? Эта же традиции и устои и отнестись как к шутке? Вы здоровы? Ирония, там, где она не должна быть. Раньше монахи в этот день просили прощение и расходились по одному в пустыне и многие из них не возвращались, погибая там среди песков.

— Да, да ты умная, — сдается Лика. — Лучше не гадить, что бы потом…прости, Света, — добавляет тише.

— Девочки хватит! Да простила я тебя, всё равно бы узнали. Зато теперь мне нечего от вас скрывать, — резюмирует Света, поедая зефирки, наконец-то можно есть что хочется.

— С твоим характером только в армию: всех построишь, — смеется Настя, не выпуская телефон из рук.

— Ага, в израильскую.