Понаехали!

Эльжбета подняла руку, заслоняясь от этого света, но из глаз все одно посыпались слезы. И не только у нее.

- Мне кажется, или мы в усыпальнице? – поинтересовалась Марьяна, вытирая слезы платочком, второй и Эльжбете протянула.

- Не кажется, - Эльжбета покачала головой. Свет вовсе не был таким уж ярким, скорее просто её глаза слишком уж привыкли ко тьме.

Слева высился огромный каменный короб, стороны которого украшали символы. Некоторые были Эльжбете знакомы, другие…

…вот перевернутая звезда, оплетенная вьюнком.

Молот.

Это лишено смысла. Или все-таки…

Мрамор потемнел, пожелтел, но лицо человека, высеченное на крышке саркофага все одно казалось живым.

- Это… первый князь Рёрик, - сказала Эльжбета, смахнув пыль с края.

- Да? – звонкий детский голосок заставил её вздрогнуть. – А почему он тут? А она там? Это неправильно… совсем неправильно.

- Лилечка?

Девочка выступила из темноты. В какой-то момент показалось, что… что-то показалось. Эльжбета Витольдовна отступила даже, но тотчас устыдилась этакой собственной слабости.

- Что ты здесь делаешь, милая? - спросила Марьяна Францевна, склоняясь к Лилечке. Пусть и подросшая, вытянувшаяся, та все одно оставалась не по годам маленькой и хрупкой.

- Заблудилась, - призналась девочка и руку протянула. – Шла, шла и вот сюда… а мне назад надобно, пока опять не хватились. Искать станут. Беспокоиться.

И вздохнула.

Марьяна Францевна тоже вздохнула, а Эльжбете подумалось, что уж их-то никто искать не станет.

- Значит, это князь, да? – Лилечка подошла к саркофагу и, привстав на цыпочки, заглянула в мраморное лицо. – Какой серьезный. И грустный. А почему он тут, а она там?

- Кто?

- Княгиня, - Лилечка махнула рукой, и только теперь Эльжбета заметила, что во второй руке девочка держит… да быть того не может!

Или… может?

- Княгиня тут же, - Марьяна то ли не заметила, то ли сделала вид, что не замечает, но обвела девочку вокруг княжеского саркофага, за которым стоял второй, поменьше. – Вместе они, как и подобает…

- Неа, пустой, - Лилечка поднялась на цыпочки. – И она не похожая. Наверное, он тоже не похожий. Но она совсем-совсем.

Женщина была… пожалуй, прекрасна.

И длинный мраморный волос уходил в камень, словно привязывая её к нему. Лилечка разглядывала посмертную маску пристально, но потом все-таки покачала головой.

- И вообще, не она это, не княгиня…

- Княгиня, - вынуждена была признать Эльжбета Витольдовна, пусть и нехотя. – Княгиня Морана.

- Милодара.

- Морана.

Женщина была молода.

Она и умерла-то не старой, ненадолго пережив мужа, потому-то, верно, и пошел слух, будто прокляли её. А может, и вправду прокляли. Судить Эльжбета Витольдовна не бралась.

- Это вторая жена князя, детонька, - Марьяна Францевна протянула руку. – Когда… случилась беда и хазары пришли на эти земли, то князь и его жена встали бок о бок, чтобы силой и волей своей сотворить волшебство.

- Я знаю.

- Но волшебство то потребовало многого, и так случилось, что юная княгиня заболела… сперва-то болезнь её казалась несерьезною…

- Но потом она умерла, - кивнула Лилечка.

- Потом… она прожила годы. И увидела, как из осколков земель собралось новое княжество, прозванное Беловодским. И далеко не всегда земли входили в него по своей воле. Случались мятежи, смута, порой бояре пытались вернуть себе прежнюю волю… маги вновь же. Но князю удалось. И княжество стало царством, а князь – царем… и в тот год, когда склонил он голову в храме Китежа пред алтарем, появилось то самое царство, которое ты ныне ведаешь. А с князем венец возложили и на голову княгини, назвав её не просто царицею, но и полноправною правительницей. Только…

- Она умерла, - вновь повторила девочка.

- Именно. Двух лет не прошло, как она умерла… она и тогда-то была больна, но держалась. Ради единственного сына. Он уже был взрослым, но… как княгини не стало, многие в том увидели возможность. Один наследник – это мало, особенно для державы, которая только-только возникла. А ну как случится с ним беда? Тогда-то и решено было, что государь должен жениться. И выбрать жену средь тех, кто поддержал его власть. Так-то супругой и стала княгиня Морана из рода князей Барсуковых… ныне-то рода не осталось почти.

- Так нечестно!

- Нечестно, - согласилась Марьяна Францевна, принимая венец из детских рук. Держала она его осторожно, будто бы сделан он был не из золота и каменьев самоцветных, но изо льда весеннего. – Но такова жизнь. И во многом правы были бояре. А ну как случилось бы что с молодым князем? Кому тогда наследовать? Рассыпалась бы держава, потонула бы в море крови, ибо каждый захотел бы власти такой… и князь это понял.

- Все равно, - девочка нахмурилась. – Она его любила!

- И он её, верно… новую царицу в храм не отводили. И венца этого… исчез он. И где прежнюю княгиню схоронили, тоже никто-то не знал. От неё только и осталось, что книга, где сказывалось о том, что было, а еще о том, почему ведьмам важно при магах быть. Наставления опять же. Заговоры некоторые. Ведьмина книга. И ведьмин камень.

- Камень? – Лилечка повернулась к Эльжбете Витольдовне и руку протянула.