Понарошку?

– Ну, давай делись впечатлениями с концерта, – сказала Саша, делая аккуратный глоток.

Жидкость пузырилась на губах, приятно щекотала под носом и пахла так странно и вкусно: залежалой свежестью.

– Почему тебе нравятся такие грустные стихи? – Золотов придвинул к себе тарелку с горячим и воткнул в говяжий стейк вилку. – Это как будто не твое.

– Ты думал, я только под «Фарадензу» угараю? – Саша тоже взялась за еду. Стейк казался слишком жирным, а ее еще после самбуки не отпустило, поэтому она схватила салат. – Меня тоже, бывает, настигает меланхолия.

Парень усмехнулся, подняв на нее лицо. Голубой еще отдавал холодом, но уже другим. Холодом таявших ледников, подмоченных горных глыб и весенних снегов. По крайней мере, Саша чувствовала теплые течения. Смотрела в его глаза с упоением, вспоминая услышанные сегодня стихи:

«– Влюблена в него? – Нет. Но целый

Космос спит у него во взгляде.

Я – молящая у Морфея

Горсть забвения – до рассвета…

– Он не любит тебя. – И это

Только к лучшему, моя фея.

Души холодом зашивая,

Город бледен и мутно-бежев. –

Счастье. – Слушай, но ведь тебе же

Больно! – Этим и выживаю»[16].

Раньше ее эти слова не трогали. Только сегодня она в них вслушалась, зацепилась как будто случайно. Потом перечитала, пока ехали до катера. И запомнила легко после третьего повторения. Строки сами крутились на языке, обреченные остаться не высказанными.

– Мне казалось, тебе должен нравиться какой-нибудь Асадов, – произнес Золотов, опустив взгляд в тарелку. – У Полозковой порой сложные формы и мутные смыслы.

– Мне, может, нравится ковыряться в сложных формах и расшифровывать мутные смыслы.

Саша улыбнулась, а про себя еще боялась. Вникать. В него. Полностью. Действительно, Паша был понятен, как стихи Асадова, а Золотов… Даже Бродский или Цветаева не подходили для сравнения.

– Давай, лучше Евлампию обсудим. Ты прочитал уже «Фиговый листочек»? – воодушевилась девушка – ей хотелось поскорее уйти от тяжелых тем и вернуться в легкость.

Вечер. Вода. Городские огни. Все вокруг требовало расслабиться и наслаждаться. Золотов прочитал и даже больше. За полтора часа они успели обсудить все книги из серии, которые парень осилил. Саша хотела двинуться и дальше, но Золотов строго запретил ей спойлерить. Девушке пришлось ограничиться советами, какие истории особенно стоит прочитать.

Когда еда уже утрамбовалась, а все шампанское из бутылки перелилось в Сашины вены, ей все-таки приспичило потанцевать. Но одна она этого делать не хотела.

– Сейчас мы будем учить танец «Скибиди».

Девушка тянула Золотова за руку, пытаясь поднять с дивана. На открытой палубе можно было выплясывать на полную.

– Танцор из меня так себе, – отнекивался парень.

– Ой, будто я балерина, – она сильно дернула его за руку и смогла стащить с дивана. – Там все равно никто не увидит.

Они распахнули двери и вышли на палубу. Речная морось брызнула в лицо вместе с ветром. Но Саша уже разгорячилась и не ощущала дискомфорта, а Золотов поежился.

– Сейчас разгоняем кровь!

Пультом она добавила громкости музыке и включила нужный трек. Опять раздалось кукареканье и пошли биты.

– Повторяй за мной, все просто.

Золотов осмотрел берега с обеих сторон. Люди гуляли по набережной, не обращая на них внимания. Убедившись в этом, он тоже стал двигаться за Сашей по кругу вдоль бортов небольшой палубы. Как два болванчика они двигали прямыми руками, хмурили лица, высоко и в стороны поднимали колени, подражая персонажам из клипа. Но долго оставаться серьезными не получилось. Саша расхохоталась, увидев, как Золотов старается. Заразила и его. Но танец они все-таки выучили.

Потом просто прыгали и дурачились под другие песни «Литл Биг». Оригинальная энергетика композиций добавляла хорошего трэша веселью. Некоторые прохожие оборачивались на их катер, смеялись и махали руками. Саша всех приветствовала громкими восклицаниями, прыгала, как ребенок, ждущий у причала отца-моряка, и раздавала всем неосязаемые «пятюни». Золотов скромно махал правой ладонью.

После танцев на сорванный голос Саше приспичило еще и спеть. Система включала караоке. Первой и очень кстати ей на глаза попалась «Песня про счастье» из комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Ее она и поставила. Не успела девушка допеть первый куплет, как Золотов завыл, упав на диван.

– Сань, пощади. Я не могу это слушать.

Саша не обиделась. Родители тоже изнывали, когда она напевала, убираясь в квартире. Она и их не жалела, и его не собиралась.

– Терпи.

– Давай, хотя бы без микрофона.

Смеясь, он ловко выхватил из ее рук «орудие пыток».

– Эй! – Саша потянулась за устройством, но высокому парню достаточно было поднять руку, и она даже в прыжке не достигала цели. – Отдай! Я хочу петь!

В голубых глазах сверкнул азарт. Золотов кинулся наутек по дивану. Девушка полезла за ним. Как Том и Джерри, они наворачивали круги по каюте. Иногда катер сильно качало, и оба падали, но тут же поднимались, смеясь и пыхтя.