Понарошку?

Девушка склонила голову набок, прикусив губу, и посмотрела на него снизу со скепсисом.

– Что? – парень развел руками. – Я не животное, ладно? У меня тоже есть тяга к прекрасному.

Саша захихикала и покачала головой.

– К тебе, например, – добавил он тихо, кашлянув, и спрятал руки за спину, а лицо отвел в сторону и наверх, будто любовался архитектурой непримечательного здания.

Сине-зеленые глаза раскрылись шире и уставились на Золотова с еще большим недоверием. Таким смущенным он выглядел мило. Располагал к нежности. В ней сразу проснулась жажда объятий. Но она как молитву твердила про себя: «Держи себя в руках». С помощью всей собранной в кулак силы воли удалось угомонить сердце. Зато от вопроса Саша не удержалась.

– Это свидание, что ли?

– Да нет, – выпалил парень, остановив на ней настороженный взгляд. – Секс в обязательную программу не входит, если что.

Она разочарованно поджала губы. Секса ей как раз хотелось больше всего. Такое дикое желание проснулось, что концерт любимой поэтессы можно было бы и пропустить. На красивом лице снова проявилась сексуальная ямочка, возбуждающая до самого нутра, – капкан внимания, из которого не хотелось выбираться. Еще один напор силы воли, и взгляд получилось отвести.

– Ладно. Тогда пошли. Друг, – процедила Саша и вздернула носиком.

Внутри было душно, но уютно. Интерьер располагал к духовному развитию. Все стены были обвешаны абстрактным искусством, будь то картины, панно или дизайнерские украшательства из несвязных предметов. Наполированный потолок отражал в себе все пространство, как рыбий глаз. Барная стойка поблескивала обилием стекла. А сцена спряталась за матовыми кулисами, плотными и темными. Зал представлял собой не стандартные ряды сидений, а отдельные кресла из плетенки, на которых можно было расположиться с удобством. Они заняли свои во втором ряду.

Кулисы еще были закрыты. Зрители устраивались на местах, шуршали, шептались, кашляли. Золотов схватил Сашу за руку и стал играть по ее венам пальцами как на гитаре, только очень плавно и аккуратно. Девушка посмотрела на него с возмущением, ненастоящим, но красноречивым. Парень остался спокоен.

– Ты же сама разрешила. Или хочешь взять слова обратно? – эта нахальная ухмылка выбивала ее из строя, сносила со всех радаров, не оставляла выхода.

Саша вздохнула глубоко, чувствуя, как возбуждение разливается по телу, поднимаясь от живота к груди и дальше. Кровь прилила к лицу. От щекотливых прикосновений холодных пальцев пульсировали вены.

– Ну, должен же кто-то удовлетворять твою потребность, – проворчала она. – Так уж и быть, принесу себя в жертву ради спасения невинных девушек.

Золотов усмехнулся.

– Уверен, тебе зачтется.

Он устроился поудобнее в кресле и провел ладонью по ее предплечью, плотно, но мягко. Саша боялась себя, того, как неистово бурлило в ней возбуждение, и как сложно было его от себя отталкивать. Невозможно. Она вдруг поняла, что спокойно держалась до этого только потому, что это он ее раньше отталкивал. А теперь и эта преграда шаталась.

Спас выход поэтессы, ожидаемый и все равно внезапный. Саша впервые была на ее концерте лично. До этого только слушала альбомы и кривые видеозаписи выступлений, сделанных на телефон фанатами.

В баре сразу притихли, даже отдаленные столики, которые пришли, казалось, покутить, а не послушать стихи о высоком. Свет приглушился. Только над сценой софиты засияли ярче. Стихи сопровождались музыкой небольшого ансамбля, который расположился вокруг поэтессы. Проникновенный голос трогал душевные струнки очень нежно, оттого глубоко и отчетливо. Саша заслушалась, забыв про все свои тревоги и печали. Философское настроение заставляло мыслить абстрактно, возвышаться над собой и в то же время очень близко к сердцу воспринимать проблемы лирического героя в каждом стихотворении.

Золотов тоже увлекся, но руку продолжал поглаживать, пока Саша не взяла ее в свою и не сжала крепко. Стихотворение было про любовь. Ей невольно или сознательно хотелось дать ему прочувствовать вибрацию своего сердца. Казалось, руки хорошо это передавали. Парень не сопротивлялся, и до конца вечера они просидели так.

– Спасибо большое, – прощебетала Саша, когда они искали машину на парковке.

Сигнализация пропиликала в двух автомобилях справа. Золотов, не отпуская ее руку, повел девушку на звук.

– Скажи, душевный вечер получился? – она семенила за ним в неудобных ботильонах.

– Он еще не закончился, – улыбнулся Золотов и разблокировал двери.

Саша залезла в салон, потому что снаружи похолодало. Ветер поднялся. Дождь заморосил, а заношенное тонкое пальто почти не согревало. Внутри тоже было холодно, поэтому, как только включилась система климат-контроля, Саша поднесла руки к решетке обдува. Горячий поток окутывал замерзшие пальцы. В этот момент ей казалось, что большего счастья в жизни не испытать. Но тому не было предела.

Еще через десять минут они вышли на набережную реки Мойки к одному из причалов, где внизу ждал небольшой катер со стеклянной каютой и улыбчивым капитаном в белой фуражке, очень похожей на сувенирную.