Понедельник - день тяжелый | Вопросов больше нет (сборник)

Кузьма Егорович, убедившись, что ему около Христофорова, временно лишенного всякого соображения, делать нечего, понесся домой. Надо было что-то предпринимать. Бездействие казалось сейчас чудовищным.

Племянницы Капы дома не оказалось. Стряпков этому обрадовался — могли посыпаться ненужные вопросы. Он пожевал булку с колбасой и задумался. Так хорошо начатый день заканчивался так скверно. Какое прелестное, полное надежд утро: поход в комиссионный магазин, прогулка по реке, приятные беседы с Каблуковым… Боже мой, как все это далеко! Впереди… А что, собственно говоря, впереди?

Кузьма Егорович впервые реально ощутил: «Суд впереди! Сначала следствие, потом суд, а затем… Что? Заключение?»

На полу валялся отскочивший от стекла портрет Каблукова. В сутолоке Стряпков совсем забыл о вазе, стоящей в кабинете Соловьевой. «Да ведь это улика! Да еще какая! Надо вазу из кабинета забрать».

Потом он вспомнил, что в понедельник в этот кабинет хозяином придет не Соловьева, а Каблуков, и немного успокоился: «Ничего, я пораньше приду. Я двух зайцев ухлопаю. Портрет заменю и „вложение“ выну. Нехорошо, что я Каблукова одного в лесу бросил. Ну да черт с ним, доедет с кем-нибудь. Довезут. Кто погонит лодку обратно? Возьмут, да еще обрадуются…»

Немного успокоившись, Стряпков решил, что теперь самое подходящее время поесть по-настоящему. И пошел по проторенной дорожке — в ресторан «Сеть».

* * *

Комсомольцы, выполняя задание Солодухина, явились в ресторан как раз в тот момент, когда председатель правления краюхинского отделения общества слепых постучал по бокалу вилкой, готовясь произнести речь. Петя Солдатов, расставивший всю свою бригаду по постам — в буфет, на кухню и в кладовую, опередил приготовившегося оратора:

— Приношу извинения. Но прежде, чем вы начнете есть, мы произведем небольшую проверочку. Марина, Тоня, начали…

Начать проверку оказалось не легко. Послышались недовольные голоса:

— Ни к чему! Что хотим, то и едим.

Петя Солдатов, желая внести спокойствие, объяснил:

— Мы же вас опекаем, для вашей пользы стараемся, товарищи! Вас же обсчитывают…

Но подопечные никак не хотели опеки:

— Ни к чему! Подумаешь, обсчитывают… Сыты будем.

Тогда Петя пошел в лобовую атаку. Он взял со стола бутылку с пивом.

— Это какое, по-вашему, пиво? Ленинградское? Ничего подобного. Самое что ни на есть жигулевское.

Марина и Тоня с удивлением смотрели на участников банкета. Из двадцати двух человек, сидящих за столом, слепой был только один. Он скромно сидел в самом конце стола, шаря рукой по тарелке, — видно, искал то ли вилку, то ли хлеб. Все остальные, судя по тому, как они вперили взоры в наклейки на бутылках, обладали завидным зрением.

Наглядная агитация Солдатова возымела свое действие. Активные, вполне зрячие деятели по трудоустройству и воспитанию слепых по команде председателя вышли из-за стола.

— А ну, давай, ребятки! Посмотрим…

Появился важный, неприступный, как всегда, Сметанкин. По требованию Пети Солдатова принесли весы. Петя, как заправский специалист, сразу установил, что прибор для определения массы какого-либо тела путем сравнения ее с массой условно принятой единицы врет на тринадцать граммов в сторону увеличения определяемой массы.

Петя укоризненно покачал головой и деловито спросил Сметанкина:

— С чего начнем? С семги или со сливочного масла?

Около арки, ведущей в раздаточную, столпились официантки в воскресных голубых платьях. Посетители прервали приятный процесс насыщения и с любопытством поглядывали на комсомольцев. Только двое клиентов, судя по всему — связисты, продолжали спор о преимуществах подземного кабеля перед воздушной.

— Как будем семгу взвешивать — по порциям или общим количеством? Сколько положено по раскладочке?

Оказалось, что в десяти порциях не хватило в общей Сложности двухсот граммов семги. В каждой порции заливной осетрины недоставало по пятнадцати — двадцати граммов.

По мере взвешивания закусок атмосфера в зале накалялась. Не только участники банкета, но и обычные посетители начали выражаться далеко не на дипломатическом языке:

— Жулье!

— Ворюги!

— Проходимцы!

Высокая полная женщина принесла со своего стола порцию кетовой икры и две порции студня.

— Проверьте заодно. Я не притрагивалась.

Петя взвесил. Студня оказалось по норме, в икре не хватило девятнадцати граммов. Гражданка закудахтала:

— Я же вижу! Разве это порция? Положили, как кошке.

Ее супруг смущенно сказал:

— Анюта! Ну какая тебе разница…

— А ты не лезь не в свое дело! С твоей деликатностью пропадешь.

Возгласы публики стали еще более энергичными, когда был объявлен результат проверки ликеро-водочных изделий.

— На Сметанкина посмотрите! Ишь морду наел! В семь дней не оплюешь…

— А где самый главный? Где директор?

Петя Солдатов, собрав со стола свои записи, сказал, обращаясь к участникам банкета:

— Извините за беспокойство. Можете с успехом продолжать.

— Спасибо! — послышалось в ответ. — Молодцы, ребята, здорово прищучили…

Петя с утонченной вежливостью пригласил Сметанкина, не проронившего во время проверки ни одного слова:

— Пройдемте в контору!