Понедельник – день тяжелый…

Но то, что увидел астронавт внутри русского корабля, несколько его успокоило. Три новеньких скафандра Орлан МК с надписью NASA на рукавах были пристегнуты к стенам корабля, полностью обвешенным в свою очередь свинцовыми щитами. Все три скафандра, судя по их датчикам, были в рабочем состоянии. Майкл потрогал один: внутри явно присутствовало избыточное давление.

«Точно рабочие», – отметил для себя астронавт. И вдруг его осенила догадка, и лицо его просияло.

– Я готов, командир, – звонко и даже радостно произнес он в микрофон и задраил люк Прогресса, – Руби канаты, Саша, я в сарае.

– Есть рубить канаты, – одобрительно произнес Александр и дернул за рычаг.

Вокруг люка зашипело, и он плавно отошел вперед. Космонавт оттолкнул люк влево и вышел в космос.

– Внеплановый выход в открытый космос осуществлен благополучно, – пошутил он и прыгнул к Роверу.

Он это делал уже много раз и прекрасно знал, как и от чего оттолкнуться, что-бы за один прыжок добраться до аппарата. Подлетев к Роверу, космонавт обернулся и посмотрел на зияющую дыру в станции и на плавающий рядом с нею люк. После аварийной разгерметизации отсек заблокирован, и возвращаться внутрь не было никакого смысла. Впрочем, радиация везде на МКС будет одинаковой, кроме спасательного Прогресса. Он посмотрел на зловещий ореол вокруг Солнца. Солнечный удар обещал на этот раз быть последним в его жизни. Внизу плыла огромная планета, на которой можно было бы спрятаться от этого солнечного выброса во множестве мест. И до нее был всего-то один шаг…

Громов занес ногу над родной планетой, вернуться на которую, видимо, ему было уже не суждено. Затем посмотрел на часы: оставалось семь минут до удара. Он повернулся к Роверу, чтобы его выключить, и в этот момент в наушниках услышал:

– Саша, у меня есть идея. Не глуши мотоцикл.

Вдруг что – то щелкнуло, и связь оборвалась.

Громов посмотрел в сторону, туда, где должен был располагаться спасательный Прогресс, и обомлел. Корабля на месте не оказалось. Вместо него там медленно вращался астронавт в скафандре. Что— то странное было в его поведении: все говорило о том, что он как минимум был без сознания. Громов перевел взгляд направо: и там корабля не оказалось. Но что— то проплывало за панелями солнечных батарей… Неужели Прогресс? Нет – это не он: слишком мал.

– Боже! – прошептал Александр. Еще один астронавт безжизненно вращался подобно первому. Второй— то откуда?

– Отче наш.., – зашептал он начало молитвы. Но этого, видимо, было достаточно…

Накренившись на правый бок, вдоль станции медленно двигался Прогресс. У Александра отлегло от сердца. Прогрессы сами не отстыковываются от МКС – а это значит, Майкл внутри. Со станции ведь этим кораблем невозможно управлять, впрочем, как и с Земли: связи ни с Землей, ни со станцией нет уже минут двадцать пять, а несколько минут назад связь оборвалась и с Майклом.

Старый, забитый до отказа свинцом советский корабль, с огромным трудом управляемый астронавтом, который до этого момента подобного никогда не проделывал, не считая симуляцию на тренажере в Звездном городке, мог теперь снести половину МКС и разбиться сам, прежде чем долетит до того места, где сейчас находился Громов.

– Майкл, стой! – выкрикнул Александр, – Ты сейчас тут все разнесешь. Я сам иду к тебе.

С этими словами космонавт в несколько отработанных приемов пристыковался к Роверу и полетел навстречу Прогрессу. Трос, на котором он был пристегнут, пришлось обрезать, так как тот попросту не давал улететь. Лавируя между модулями, солнечными батареями и прочим навесным оборудованием МКС, Громов за пять минут добрался до Прогресса. Теперь оставалось самое главное: спастись.

Вариант спасения был лишь один, и мыслил его себе Александр вот как.

Он предполагал просто спрятаться за корпусом Прогресса и выключить Ровер. Но Прогресс постоянно вращался и кренился. И в самый ответственный момент с отключенным Ровером можно было преспокойно оказаться на подсолнечной стороне, и тогда все насмарку. Напротив, маневрируя постоянно в теневой стороне Прогресса, можно было спастись самому, но с очень большой вероятностью спалить электронику Ровера. Был еще вариант маневрировать вместе с Прогрессом, используя мощные двигатели Ровера, но только не с таким количеством свинца.

Пока он думал обо всем этом, люк Прогресса открылся, и оттуда высунулась рука Майка. Он махал ею и звал Александра внутрь. Но в этот момент вспыхнуло – буря началась! Первая волна солнечного ветра ударила в Громова, и он потерял сознание.

Только через десять минут он открыл глаза. На него смотрел Майк и что-то говорил. Радиосвязи по-прежнему не было. Громов с удивлением обнаружил, что он находится внутри Прогресса.

– Ровер?.. – тихо спросил Майкла Громов. Майкл его не мог слышать: солнечный удар все-таки задел скафандр космонавта и связь у того отказала. Впрочем, скафандр спас Громову жизнь.

Майкл прочитал по губам и показал большой палец.