Понедельники

Таня глянула в сторону Влада, а тот, по всей видимости, давно за ней наблюдал. Он плохо выглядел, и был явно выпившим, но этот факт не вызывал в ней больше никаких эмоций. Ни ненависти, ни злорадства. Влад просто больше для нее не существовал. Таня отвернулась и взглянула на телефон. Паша звонил четыре раза! Женщина накинула пальто и вышла на улицу, перезванивая:

— Ну, наконец-то! Ты чего не отвечала?!

— Так не слышно ничего, Паш… Музыка и шум кругом… Что-то случилось?

— Ага. Тут мороз вздумал вернуться, на асфальте каток, аварий по городу миллион. Не вздумай в такси садиться, я уже подъезжаю…

В душе опять потеплело… Улыбнулась его трепетной заботе и прошептала:

— Команда принята. Жду.

Оборвала вызов. Подняла лицо к звездам. И правда… Похолодало. Странно, учитывая то, что не так давно апрель вступил в свои права. Вдохнула глубоко… Да нет, весной пахнет, несмотря ни на что…

— Не меня ли ждешь, красавица? — раздался за спиной голос из прошлого.

Таня обернулась, посмотрела спокойно на подвыпившего Влада:

— He-а. Тебя я, Владик, давно не жду.

— А что так? Старик в цацки вырядил, а ты и рада стараться?

— Глупый разговор, — ответила Таня и попыталась уйти. Но Влад схватил ее за руку и продолжил, брызжа слюной:

— Так что же, Таня, давно ли ты стала любовь бриллиантами мерять?

— Глупый ты, Владик. Мелочный и глупый. Это ты все выгоды ищешь, и не ценишь то, что имеешь. А Павла я не за бриллианты люблю.

— Еще скажи, что за глаза красивые!

— И за глаза красивые, и за руки нежные, за все то, что он собой представляет. И до чего тебе никогда не дорасти.

— Любишь, значит?!

— Больше жизни. В огонь и воду за ним пойду. Но тебе это тоже не понять. Так что ступай своей дорогой, и думать обо мне забудь.

— Умная стала, да? — рычит Влад, дергая женщину за руку. И тут же падает, сбитый с ног огромным кулаком.

— Паша? — потрясенно распахивает глаза женщина.

— Пойдем! — строгий голос мужа, и она подчиняется, семеня следом.

— Паш, ты что, злишься? Да не знала я, что Влад здесь будет, иначе не поехала бы… Он вообще случайно тут оказался. Да, подожди ты… Мне сумочку нужно забрать, и по счету расплатиться!

Павел резко остановился и повернулся к ней.

— Это правда? — требовательно спросил он.

— Что — правда? — удивленно переспросила Таня, совершенно не в силах понять настроение мужа. А тот нервно дернул головой и уточнил:

— То, что ты ему говорила? Что любишь, что в огонь и воду…

Таня кивнула, глядя на любимого во все глаза.

— А мне-то… Мне… Ты почему никогда такого не говорила?! Почему я узнаю о любви жены мимоходом, в драке, на стоянке возле кабака?!

— Так никто же не дрался, Пашенька, пока ты не пришел, — справедливо заметила Таня.

Мужчина рыкнул нетерпеливо и легонько ее встряхнул:

— Все шуточки шутишь?! Ну-ка, повтори!

— Что повторить, хороший мой? — уточнила Таня, улыбаясь.

— Что ему сказала! Что любишь меня больше жизни!

— Люблю. Больше жизни люблю.

Он с ума сошел от этих слов. Вот полностью слетел с катушек! Набросился на жену, как сумасшедший, целуя жадно, скользя руками по телу, задирая пальто.

— Паша… Хороший мой, любимый… Подожди… Расплатиться нужно, и сумочку забрать… — шептала Таня в промежутках между поцелуями.

Усилием воли оторвался от жены. Открыл дверь машины:

— Жди меня здесь. Я сам заберу, и расплачусь.

Он вернулся быстро. Бежал, что ли? Домой ехали молча. Дорога требовала абсолютной концентрации. Только в непривычно тихой без Даньки квартире Таня, наконец, заговорила:

— Ну, а ты… Ты тоже никогда не говорил о любви.

— А разве и так непонятно? — изумился мужчина, стаскивая ботинки. — Я женился на тебе. Зачем бы я это делал, если бы не любил?

— Не знаю, зачем! — топнула ногой Таня. — Ну-ка, скажи!

— Я люблю тебя. Больше жизни люблю.

А затем поцелуи жаркие, страстные. И одежда, скинутая прямо на пол, и руки, скользящие по едва наметившемуся животику.

— Пойдем в спальню. В коридоре — это только в кино красиво, — прошептала Таня, посмеиваясь.

Павел юмор оценил, хохотнул и повел любимую вглубь квартиры. Белье красивое, но без него лучше. Грудь полная, налитая… Обожает просто. Падает на кровать, Таня забирается сверху и поцелуями доводит до исступления. А потом опускается вниз и целует… там. Влажный рот накрывает головку и скользит по стволу…

— Люблю тебя… Таня… Танечка…

Отрывается от своего лакомства, скользит вверх по телу, влажно целует. А потом опускается на него верхом, помогая себе рукой. Как же хорошо, Господи… Скользящие движения вверх-вниз, в то время как он играет с грудями. Темп ускоряется и нарастает. Таня стискивает его, кончая, а он только этого и ждал.

Пять месяцев спустя.

Опять сверлят! Нет, он скоро с ума сойдет от этой постоянной долбежки! Когда же они закончат уже?! И Таню сейчас разбудят. Хорошо, хоть Данька в очередной раз остался ночевать у бабушки.

Павел вышел в широкую арку, которая теперь соединяла квартиры, зашел в отремонтированную детскую:

— Ну, долго, тут еще? — нетерпеливо поинтересовался у прораба.

— Дык… Последнюю полочку прикрутили. Принимайте работу!