Пони

– Ты взял ее с собой? – Его глаза вдруг широко открылись, словно я ответил на какой-то вопрос, давно мучивший его своей неразрешимостью. Он поднял другую руку и положил ее поверх моей так, что моя ладонь оказалась зажата между его ладонями. – Ты хороший мальчик, Сайлас. У тебя будет прекрасная жизнь. Ты преуспеешь в этом мире. Быть твоим Па – лучшее из того, что со мной случалось.

– Пожалуйста, Па, не уходи. Я не хочу оставаться один.

Но он ушел.

4

Это нечто – наблюдать, как душа покидает свою земную обитель. Не могу сказать, почему я наделен способностью это видеть или почему для меня нет четкой грани между живыми и мертвыми. И я не знаю, почему некоторые души задерживаются, а другие нет. Мамина душа не задерживалась. И душа Па тоже. Она оторвалась от тела и уплыла, неподвластная гравитации. Вы когда-нибудь видели, как над летним полем стоит горячий воздух и размывает края предметов по другую сторону? Душа, улетающая с земли, выглядит так же. По крайней мере, для меня. Возможно, другие люди видят это иначе, но я могу описывать только свое восприятие.

Митиваль медленно закрыл глаза Па. Я даже плакать не мог, поскольку был захвачен чудом происходящего. По сей день, а с тех пор прошли годы, я не могу слишком печалиться из-за перехода души из одного мира в другой, ибо знаю, как обстоят дела, как они являются к нам и исчезают в разные годы на протяжении всей нашей жизни. В чем-то они похожи на ферротипы моего Па, как мне кажется. Мы не видим на них изображения, пока воздействие солнечного света или иного таинственного агента не сделает их видимыми для нас. Но изображения там есть.

Шериф Чалфонт поднял на меня взгляд, полный сострадания и боли.

– Прости, Сайлас, – произнес он.

Слова не шли ко мне. Шериф опустил голову и тяжело вздохнул. Помощник Бьютимен, который так и стоял позади меня, положив руку на мое плечо, крепко прижал меня к себе, уперев подбородок мне в макушку.

Странно было это проявление нежности в нем, но в ответ я сжал его руку так, как не сжимал ничего в своей жизни. Ибо он был жив и дышал, а мне это было нужнее всего.

5

Мы оставались в пещере до конца ночи. Подробности тех часов я помню смутно. Знаю, что после того, как порошок наконец осел, стали видны необъятные размеры пещеры – она уходила вглубь скалы футов на сто и достигала сорока футов в самой высокой точке свода. В ней, несмотря на обилие различных вещей, царил порядок, как на складе. В каждом уголке или щели были сложены бочонки с химикатами и стопки поддельных денег в рост человека. Все было присыпано белой пылью, и мне не нужно было спрашивать, что это за вещество. Нитрат серебра, я сразу понял это по его запаху.

Помощник шерифа Бьютимен приволок Руфа Джонса в пещеру и привязал его спиной к спине Оллереншоу, который так и не пришел в сознание. По какой-то причине – то ли рассчитывая на милость суда в случае его содействия полиции, то ли просто желая облегчить совесть – изворотливый бандит был крайне разговорчив в ту ночь. Невзирая на то что во рту у него почти не осталось зубов и один глаз полностью заплыл, Руф Джонс начал щедро делиться тонкостями их преступного бизнеса, как будто шериф с помощником о чем-то его спрашивали. Но они не спрашивали. Они знали, что рядом лежит мертвый человек. Это обстоятельство требует от окружающих молчания. Но Руфа Джонса подобные соображения не тревожили.

– Видите вон ту штуковину? – говорил он с наигранной живостью, которую я помнил с той ночи, когда забрали Па. – Это гравировальный станок для нанесения узоров. Правда, на этот раз мы им не так уж много пользовались. Пробовали кое-что новенькое. Вот там слева – видите? – Он подбородком указал в левый дальний угол пещеры. – Там мы полоскали в растворителях банкноты, чтобы смыть с них чернила. Небось вам интересно узнать, где мы брали банкноты, да?

– Закрой свой рот, – сказал помощник шерифа.

Руф Джонс сплюнул еще один выбитый зуб и пожал плечами:

– Просто я думал, вам нужно разузнать все до последней мелочи. Ну, как хотите.

– Мне следовало бы пристрелить тебя прямо здесь за то, что ты изуродовал мне ухо.

– Это не я! Я ужасно стреляю.

– Заткнись уже, наконец!

– Кстати, я готов давать показания против Оллереншоу. Мне известны все детали его плана. Я всеми силами буду помогать полиции и суду в обмен на некоторое снисхождение. Не забудьте упомянуть об этом судье.

– Хватит болтать! – коротко приказал шериф.

Все это происходило у меня за спиной, пока я продолжал сидеть возле тела Па, накрытого одеялом. Митиваль сидел рядом и обнимал меня за плечи. За ночь я ни разу не сдвинулся с места.

– Я только хочу, чтобы вы знали: у меня и в мыслях не было, что все зайдет так далеко! – не умолкал Руф Джонс. – По природе я вовсе не жестокий человек. Я фальшивомонетчик, да, но не убийца. Можете любого спросить.

– Ты когда-нибудь закроешь свою пасть?! – с угрозой в голосе спросил помощник Бьютимен.