Понять. Поверить. Простить. (СИ)

Виктор стоял в аэропорту в зале ожидания. С минуты на минуту должны уже объявить о посадке рейса. И тогда он сможет, наконец, увидеться и обнять своих родных: мать и детей — Элю и Ромку. Планировалось, что они проведут в Чехии две недели, но Рома в одном из разговоров по телефону сказал, что Эля ужасно подавлена и ей пока не стоит возвращаться в Москву, где все напоминает о малышке Анюте. Поэтому они втроем остались там еще на три недели, проведя в общей сложности почти полтора месяца. К тому же именно в этот самый период Виктор разводился с Кристиной. Сколько было вылито грязи, сколько выплеснуто желчного яда в сторону Виктора — даже многое видавший адвокат поражался, насколько же Кристина ненавидела мужа и детей. Бракоразводный процесс был трудным, но благодаря грамотным действиям адвокатов с обеих сторон удалось не растягивать его и прийти к мировому соглашению по разделу имущества. Весь общий бизнес был поделен пополам: Кристина получила в свою собственность один из салонов красоты, которые некогда купил для нее Виктор, но разделил изначально пополам, и косметический магазин. Также Виктор согласился купить Кристине однокомнатную квартиру и после недолгого раздумья отдал еще один салон красоты, в обмен на отказ от претензий на его строительную компанию. На собственных детей ей было плевать: Элю Кристина перестала называть своей дочерью еще в то время, когда узнала, что Эля встречается со Стасом и беременна от него, а Рома ее всегда мало интересовал — в свое время вторым ребенком она просто хотела привязать мужа к семье.

Собственно говоря, отправив мать с детьми в Карловы Вары, Виктор преследовал несколько целей: поддержать Элю и дать ей возможность немного прийти в себя после гибели Анюты, поправить пошатнувшееся здоровье матери и оградить близких от грязного бракоразводного процесса.

Наконец на табло появилась информация о прибытии рейса и Виктор поспешил встречать семью, и когда они все трое вышли, тут же окликнул их. Он с тревогой вглядывался в лицо Эли и не без горечи заметил, что поездка не смогла ни капельки заглушить душевную боль дочери: ее глаза оставались все такими же потухшими, как и до отъезда. Виктор прекрасно видел, как улыбка тронула ее лицо, когда она заметила его среди встречающих, но вот глаза все так же оставались печальными.

— Как долетели? — спросил Виктор, подходя к ним и поочередно обнимая каждого.

— Отлично, — Ромка радостно пожал руку отца и притянул его к себе для объятия. — Сегодня не трясло, как в прошлый раз.

Виктор обнял дочь и прижал ее к себе:

— Ну ты как? — ласково спросил он.

— Нормально. — Что еще она могла ответить? Что в душе все болит, что хочется от этого волком выть? Что в сердце образовалась пустота, страшная и пугающая, поглощающая все эмоции?

Но Виктор все это понял и без слов — просто взглянув в глаза дочери. И ему стало больно от того, что его девочка одна справляется с такой бедой. Какую бы сейчас поддержку ни оказывали они ей, все равно этого было мало. Виктор понимал, что в такой ситуации лучшим плечом мог бы оказаться тот человек, тот мужчина, которому Эля открыла бы свое сердце. В ее жизни был только один такой человек — Стас Соболев. Но благодаря их семье он теперь далеко. И даже если приедет, то не известно, сумеет ли простить их за ту боль, которую ему причинили.

Виктор прижал к себе дочь и крепко обнял. Как жаль, что его глаза раскрылись так поздно. Если бы он только знал, чем все это обернется…

— Поехали домой, — услышал он голос матери, — мы все устали после перелета.

— Я поеду к себе, — попросила Эля.

— Что ты там будешь делать одна? У бабушки места для тебя хватит… — попытался переубедить ее Виктор. Он опасался, что домашняя обстановка снова тягостно будет воздействовать на дочь и она снова будет грустить и винить себя во всем произошедшем.

— Ко мне Настя приедет, я с ней вчера связывалась. — Она уткнулась папе в плечо и попросила. — Пап, пожалуйста. Я сейчас просто хочу немного побыть сама с собой.

— Эль, сейчас такой период, когда тебе наоборот нельзя замыкаться, — участливо сказал Виктор. — Тебе нужно жить дальше ради памяти твоей дочери.

— Я все это понимаю. Но и вечно избегать этой темы я тоже не могу — я должна вернуться в ту квартиру. Настя будет со мной, не переживай.

— Как скажешь, — сдался он, понимая, что дочь все еще не может смириться с утратой и продолжает скучать по своей малышке.

Настя встретила Элю в квартире вкусным обедом.

— Я уже по тебе соскучилась, — сразу же с порога накинулась она с объятиями на подругу. — Сказала, что на две недели уедешь, а сама почти полтора месяца по Европе гуляла.

Эля улыбнулась в ответ. Настена всегда была для нее неиссякаемым источником оптимизма. И какие бы трудности ни происходили в их жизни, она всегда старалась видеть лишь одно позитивное, отметая все плохое. Эле всегда нравилась эта ее черта характера — может потому, что в этом они обе очень похожи?

— Ну все, — остановилась Настя, — хорош тут обниматься. Ты давай переодевайся, прими душ. А я тут без тебя немного похозяйничала. Будем обедать.