Понять. Поверить. Простить. (СИ)

— Я знаю, — улыбнулась она в ответ. — И я тебя тоже сильно-сильно люблю.

Стас обнял любимую к своей груди и аккуратно укрыл их обоих одеялом:

— Поспи немного. Завтра будет трудный и долгий день.

— Ты для этого меня посреди ночи из дома вытащил — чтобы я спать легла у тебя в постели? — шутливо возмутилась Эля. — Нет, так не пойдет…

Стас уложил ее на спину и грозно навис сверху:

— Ну смотри, сама напросилась: ты в моем распоряжении до четырех, — хитро улыбался он. — Даже и не проси пощады.

Эля лишь ласково смотрела в его глаза и с мягкой любящей улыбкой ответила:

— До пяти. Я твоя до пяти. И еще всю жизнь.

Под утро, ближе к полшестого, Стас привез Элю к ней домой. Он все еще никак не мог отпустить ее, но тут уже Эля проявила твердость:

— Все, дорогой, мне пора. А то скоро стилист приедет. Нужно хоть немного себя в порядок привести. А ты не опаздывай! — и с улыбкой погрозила ему пальцем.

Стас перехватил ее руку и поцеловал грозящий палец:

— Даже и не надейся, приеду вовремя.

Приехавшая чуть позже стилист долго ворчала, что Эля плохо выглядит, что нужно было выпить на ночь снотворного, чтобы лучше спать и ни о чем не беспокоиться. А она только сидела и мечтательно улыбалась. И лишь отец знал причину этой мечтательной улыбки и счастливого сияния глаз дочери.

***

Этим же утром.

Настя приехала почти сразу же после стилиста и пока подруга была занята наведением красоты, познакомилась с Татьяной и ее дочерью.

— Ой, у тебя такая очаровательная мачеха, — весело щебетала Настя, помогая Эле застегнуть платье, пока Татьяна и София Владимировна расставляли закуску и бокалы для шампанского в гостиной. — Такая интересная. Слушай, а какие вкусные у нее пирожные получились — я никак оторваться от них не могу. Как бы не поправиться…

Эля обернулась на подругу и изучающее посмотрела на нее. Настя не заметила этого, так как отошла за коробкой с туфлями.

— Поправиться, говоришь, — задумчиво, но с улыбкой на лице произнесла Эля. — Думаю, в этом будет не Татьянина вина. Насть, ты что, беременна?

— Скажешь тоже, — засмеялась Настя, но так и не обернулась.

— Ну и кому ты будешь тут рассказывать, — засмеялась в ответ Эля, — я уже все это пережила однажды. Насть, да ты от еды просто оторваться не можешь, а всю прошлую неделю как сонная муха ходила. Да и потом, ты же кунжут на дух не переносила, а сегодня целую тарелку пирожных с кунжутом съела… И к шампанскому даже не притрагиваешься. Так что, я права?

— Ну ничего от тебя не скроешь, подруга, — радостно ответила Настя. — Да.

Эля даже запрыгала от радости и поспешила обнять подружку.

— Как я за вас рада!!! А срок какой?

— Семь недель, — посчитала Настя. — Да, точно, семь недель.

— Так это что… Медовый месяц, да?

— Бери выше — свадебное путешествие, — с напускной гордостью ответила Настя. — Олег мне пообещал, что без подарка мы оттуда не уедем. Вот он, наш подарочек. — Настя приложила ладони к пока еще плоскому животу, но на лице ее уже читались все радости предстоящего материнства.

В комнату вошла бабушка, неся в руках фату и икону, а следом за ней и отец.

— Дай я тебя благословлю, девочка моя, — еле скрывая слезы, проговорила София Владимировна. Пусть сегодня рядом с Элей не было матери, которая порадовалась бы за счастье дочери и благословила бы ее на счастливую жизнь, но сегодня именно она, бабушка, сделает все это для любимой внучки.

После прочитанной молитвы и крестного осенения, бабушка с помощью Насти аккуратно закрепили в прическе Эли фату и потом, прочитав про себя оберегающею молитву для дитя, накинула на лицо Эли прозрачную вуаль — издревле считалось, что мать, покрывая голову невесты платком или вуалью, защищает свое дитя от сглаза и несчастья. И именно это сейчас и хотела сделать София Владимировна — оградить Элю от всех невзгод.

Наконец-то, после всех конкурсных выкупов Стас смог пройти в дом, где его ждала Эля. Виктор вывел дочь и вложил ее руку в руку Стаса — этим он показывал, что без страха и сомнений отдает свою дочь тому, кто ее любит и кого любит она.

А Стас смотрел на Элю и у него даже дух перехватило от того, насколько прекрасной была его невеста. Он вспомнил, как еще пару недель назад они спорили по поводу Элиного свадебного платья: Эля наотрез отказывалась надевать платье — она хотела обойтись небольшой скромной церемонией, говорила, что белое платье надевают невинные девушки, ну или в крайнем уж случае не те невесты, которые уже родили ребенка. Но Стас тогда нашел самый главный аргумент: «Элечка, милая, я очень хочу чтобы этот день стал праздником для тебя одной. И очень хочу, чтобы ты была в белом платье — хочу, чтобы ты знала, что ты для меня невинна. Во всех смыслах этого слова». И вот сейчас он смотрел на нее и в глазах даже защипало от слез — КАК ОНА ПРЕКРАСНА!

Великолепное белоснежное платье, украшенное цветами и кристаллами Сваровски, подчеркивало каждый изгиб ее восхитительного тела.

— Ну что оробел-то, — тихо-тихо раздался над его ухом голос отца. — А еще над Олегом усмехался.