Понять. Поверить. Простить. (СИ)

Эля будто сквозь сон почувствовала, как Стас стянул с нее трусики и вскоре ощутила его горячее и твердое вторжение в ее тело. С ее губ сорвался вздох, который тут же был подхвачен его губами. Стас обхватил ладонями ее лицо, покрывая его поцелуями, и начал двигаться. Он старался сохранять над собой контроль, чтобы продлить это наслаждение. Эля обвила его бедра ногами, еще глубже раскрываясь перед ним, а ее руки крепко обняли его плечи. Она выгибалась под ним, а ее стоны стали еще протяжнее и громче. Он любовался ее прекрасным лицом, в котором сейчас читались все эмоции, перебирал пальцами локоны ее волос, уложенные в красивую прическу, вытаскивая из волос попадающиеся шпильки и заколки и распуская длинные пряди. Эля зажмурила глаза и сильнее вцепилась пальцами в его плечи — Стас уже успел изучить ее эмоции — знал, что она уже близка к кульминации, что сейчас ее чувства обострены до предела, знал, что за этим последует. Он позволил себе отпустить "тормоза" и поддаться собственным чувствам, теряя ритм, входить в ее податливое тело с новыми толчками, которые становились все сильнее и сильнее.

Эля невероятно широко распахнула свои глаза и уловила его взгляд, не давая ни единого шанса отвернуться — да, Стас знал, что это значит — она уже не сдерживала себя и отдавалась тем ощущениям, которые накрыли ее с волной высшего наслаждения. Он любил смотреть на нее в эти моменты, когда она позволяла заглядывать в свою душу, когда в ее глазах безо всяких слов читается НАСКОЛЬКО сильно она его любит. Прижав ее голову к своему плечу, Стас отдался той же яркой волне, которая бушевала сейчас и в Эле. С хриплым стоном он врывался в ее тело, пока не почувствовал мощную разрядку. На некоторое время силы покинули его, и Стас так и продолжал лежать сверху, укрывая Элю своим телом от всего внешнего мира. Но спустя несколько минут он все же перекатился на спину, увлекая жену за собой и продолжая крепко обнимать ее и прижимать ее голову к своему плечу.

Эля подняла голову и посмотрела на Стаса. Сил совершенно не осталось, даже произнести сейчас хотя бы какое-то слово казалось непосильной задачей. Она могла лишь только смотреть в эти горящие черные глаза и тонуть в их глубине. Почувствовала, как его пальцы зарылись в ее волосы и стали неспешно гладить голову. И Эля готова была мурчать от удовольствия. Она зажмурилась и улыбнулась.

Стас смотрел на лежащую в его объятиях Элю и чувствовал, что в его душе понимается волна счастья. Оно, это самое чувство счастья, заключалось не в наличии большого количества денег, машины, квартиры, а именно в том, чтобы рядом с тобой был любимый, родной, близкий тебе человек, вместе с которым хотелось бы делить и радость и горе. Засыпать каждый вечер, держа в своих объятиях, и просыпаться, чувствуя легкое касание теплых губ на своей щеке, глазах, лбу или губах. Он продолжал перебирать каштановые пряди пальцами и на миг ему даже показалось, что Эля замурчала как котенок. Она лежала на его груди, обратив голову к нему, глаза закрыты — и все же ее лицо сияло от любви и счастья. Потянулся к ней и легонько поцеловал в губы. И услышал тихое сопение — Эля уже успела заснуть.

— А говорила, что не так уж и устала, — тихо прошептал Стас, стараясь не разбудить любимую. — Любимая.

Сейчас она спала безмятежным сном, в то время как его самого одолевали противоречивые чувства. Безумное, безграничное счастье… Но следом за ним по пятам шла тревога. Тревога за их маленькую Анечку. Стас ни на минуту не забывал о ней. Он так и не рассказал Эле — не хотел тревожить раньше времени, не хотел, чтобы она вновь вернулась в тот кошмар переживаний, в котором ей пришлось жить столько лет. Пусть она пока останется в счастливом неведении. А вот то, что творилось сейчас в его душе, не поддавалось описанию. Буря эмоций: тревога, даже скорее боязнь, гнев, томление ожиданием и разочарование от своего бессилия. Переживать это самому в одиночку было тяжело. Но вот переживать еще и за Элю — тяжелее вдвойне. Стас все еще помнил, как она просыпалась ночами от кошмаров, как плакала, иногда даже стараясь скрыть слезы от него. Это разрывало ему душу. Нет, он хотел теперь видеть ее только счастливой. Лучше уж он один все это перенесет. Иногда, правда, бывали такие моменты, когда очень уж хотелось поделиться с Элей столь радостным событием, сказать, что их малышка жива — особенно, когда она рассматривала фотографии дочери или перебирала ее игрушки. Но он все-таки держался — ради ее же блага и спокойствия. Сам страдал, но ее оберегал. Искал утешения в Элиной улыбке, в ее объятиях, мягких глазах — и даже становилось легче.

И даже сегодня он не мог никак не думать об Анечке. Как бы ему хотелось, чтобы она была вместе с ними. К сожалению, сегодня это было не возможно.

— Я сделаю для тебя даже невозможное, — прошептал Стас спящей Эле. — Я верну тебе все, что мы потеряли. Обещаю.

Глава 45

Глава 45.

Две недели спустя.