Понять. Поверить. Простить. (СИ)

Стас с сентиментальной осторожностью взял сына на руки, словно это была хрупкая вещь, которая могла рассыпаться от одного только неверного движения, и прижал к себе, заглядывая в его спящее личико. От невероятных ощущений, которые он впервые почувствовал, даже закружилась голова, а внутри словно все защекотало. И невероятное, просто неизмеримое счастье. Оно заполняло каждую клеточку тела. Их малыш. Потом будут долгие бессонные ночи, маленькие и большие неприятности… Но все это потом. А сейчас, в эти минуты, они делили это счастье на троих. Счастье первого знакомства с новой жизнью, которую они с Элей смогли подарить этому миру. Друг другу.

Эпилог

Эпилог.

Много лет спустя…

Эля сидела на диване возле камина и уже в который раз пыталась начать читать книгу, вот только это у нее никак не получалась. Мысли все время уносились прочь, сосредотачиваясь совершенно на ином. Один единственный образ накрепко засел в голове, разъедая душу и бередя чувства. Группа нищих, просящих милостыню у входа в церковь, мимо которой сегодня проходили Эля с девочками. Эти люди всем своим видом выказывали не сострадание, а, наоборот, отвращение. Грязные, насквозь пропитавшиеся запахом алкоголя и нечистот, матерящиеся и скверно смеющиеся, они кидались к прохожим, нагло требуя у них милостыню. Те же из них, кто не мог подняться с устроенного на земле настила, громко выкрикивали со своего места пахабные шуточки. Эля постаралась отгородить Аню с Машей собою от этого уличного сброда и как можно дальше сторониться от них, ускорив шаг и поторапливая дочерей. И уже вздохнула было с облегчением, когда удалось пересечь это жалкое подобие людей, как в спину ей раздался смутно знакомый ломаный голос, чередующийся с сиплым кашлем.

— Что с такой брезгливостью обходишь стороной. Противно, да?

Эля пораженно застыла и резко обернулась, все так же прикрывая собою дочерей от этих нищих. Она судорожно выискивала среди этих пропитых лиц, если их вообще можно было так назвать, обладателя прозвучавшего обвинения. Взгляд зацепился за сидевшую на ступеньке возле входа фигуру женщины. Она была одета так же, как и другие попрошайки вокруг — грязная, поношенная, затертая местами до дыр то ли дубленка, то ли шуба, с откровенно торчащей из кармана бутылкой водки. И абсолютно нетрезвый вид.

— Чего пялишься? — пьяно выкрикнула нищенка и рассмеялась. Ее смех подхватили остальные попрошайки. — Никогда не видела побитых жизнью?

Она попыталась было подняться с земли, но, видимо, настолько была пьяна, что ноги совершенно не слушались, и она снова рухнула на свое место.

Эля поморщилась. Как это было кощунственно просить милостыню у стен храма в таком состоянии. Насколько же низко может человек опуститься, чтобы так себя убить морально.

Эля уже развернулась, чтобы покинуть это неприятное место, как в спину ей раздалась новая пьяная тирада, смешиваемая с голосами других побирушек.

— Давай-давай, иди со своими приблудами подальше отсюда…

Эля резко развернулась и впилась взглядом в женщину. Внутри нее неприятной удушливой волной разлилось негодование. С губ вот-вот готовы были сорваться резкие слова. Пусть она говорит о ней самой любые гадости, но слышать, как оскорбляют ее детей Эля не могла и не хотела. Сделав несколько шагов вперед, чтобы высказать все, что вертелось сейчас на языке, она внезапно поняла, что не станет этого делать. Эля смотрела на эту женщину, потерявшую всякий человеческий вид, и внезапно вместо отвращения она испытала жалость. Горькую, разрывающую, бередящую душу. Она думала над тем, как же низко может пасть человек, что же должно случиться, чтобы опуститься до такого вот уровня… Поравнялась с женщиной, не глядя, достала из кармана купюру и протянула ее женщине, положив прямо в практически пустую банку с несколькими монетами и купюрами мелкого достоинства. Краем глаза Эля заметила, что ее купюра была достоинством 5000 рублей, но менять на другую, меньшего достоинства, она не собиралась. Просто положила деньги в банку, тихо проговорив: «Храни тебя Бог» — и сделала несколько шагов назад. Едва только она развернулась, как вслед раздался срывающийся крик попрошайки:

— Да пошла ты со своими подачками, — и тут же послышался звук упавшей на асфальт банки и посыпавшейся мелочи. Эля даже не обернулась. — Твои деньги мне не нужны. Подавись ими…