Понять. Поверить. Простить. (СИ)

А потом на смену ей пришел голос папы. Он что-то ласково мне шептал, и на удивление я даже почувствовала тепло на ладони. И тут же передо мной возникли сцены: вот я еще совсем маленькая девочка, у меня очень сильная простуда и высокая температура. А папа приходит с работы и садится со мной рядом, берет меня на руки и прижимает к своей груди, укрывая одеялом и укачивая.

— Все обойдется, маленькая, все будет хорошо, — мне казалось, что я как и прежде слышу папин голос.

И снова приятное тепло накрыло мою ладонь. И я снова провалилась с темноту снов.

***

Виктор Сергеевич беспокойно вышагивал по коридору больницы. Рядом с ним была его мама — София Владимировна. Она сидела в кресле и пила успокоительное, которое ей несколькими минутами ранее принесла медсестра.

— Мам, еще раз расскажи, что случилось? — голос Виктора был полон боли.

— Витюш, я тебе уже говорила: вечером мне позвонила тетя Маша, она сказала, что к ней пришла Элина подруга, вся перепуганная, в слезах, сказала, что с девочками произошла трагедия и попросила мне передать. Настя была с их начальником — он-то и разыскал, в какую больницу их доставили. Ох-ох, бедные мои девочки, — расплакалась София Владимировна, — да за что ж им такое?

Виктор сел рядом с матерью, обнял ее и попытался успокоить:

— Не переживай, мам, все с ними хорошо будет.

Они долго сидели в коридоре, так как в палату медсестра их не пускала, пояснив, что Эле сделали укол снотворного и теперь ее не нужно беспокоить. Виктор закрыл рукой глаза и опять вспомнил как увидел дочь, лежащую в палате без сознания. Бедная его девочка, глядя на нее у него слезы наворачивались на глаза. Он привык, что все всегда находится под его контролем. Но с тех пор, как Эля покинула семью, Виктор всегда безумно за нее переживал. Он, конечно же, мог заставить дочь вернуться, но сам прекрасно понимал, что ее побег — это лучшее решение в сложившейся ситуации. Какая судьба ждала ее с еще неродившимся малышом? Кристина просто так бы не отступилась — Виктор даже боялся предположить, на что способна была бы его жена дальше, если она уже пыталась насильно отправить дочь на аборт, который уже ни в коем случае нельзя было делать на том сроке — это угрожало здоровью Эле. Виктор с восхищением смотрел на свою дочь, которая с похвальным упорством защищала свое неродившееся дитя, проявляя уже на тот момент свои материнские инстинкты. Он вспомнил то время, когда Кристина сама была беременной Элей: эта беременность стала совершенной неожиданностью для Виктора, но все же он поступил так, как должен поступить нормальный мужчина — женился на ней. Но, казалось, что Кристине этого было мало: она постоянно грозилась сделать аборт или вызвать преждевременные роды, лишь бы Виктор всегда исполнял любые ее прихоти. А он уже тогда привязался к ни в чем не повинному ребенку, который совершенно был не нужен собственной матери. Собственно говоря, и Ромка тоже никогда не был нужен Кристине — еще одним ребенком Кристина пыталась шантажировать Виктора, чтобы тот не подавал на развод — к тому времени мужчина уже настолько устал от капризов и упреков жены, нежелания заниматься семьей, что иного решения он просто не видел — хотел развестись и забрать Элю себе. Но с появлением Ромы Виктор собрал всю свою волю в кулак и смирился со своей несчастливой судьбой.

Как бы ни было страшно отпускать дочь одну, да еще и беременную, в неизвестность, но все же это безопаснее, чем жить с матерью-монстром. Виктор только попросил свою мать помогать внучке и держать его в курсе всего, что происходит в ее жизни.

И сейчас, сидя в больнице, он винил себя во всем произошедшем. Если бы тогда он поступил совсем по-другому, если бы наступил на горло своей гордыни и постарался не рубить с горяча, то может все было бы иначе, его дочь была бы счастлива, воспитывала бы свою дочку и была бы рядом с любимым мужчиной. Как же поздно приходит понимание, и как же жестоко жизнь нас к этому пониманию подталкивает.

Вскоре дверь в холл отделения открылась и Виктор обратил внимание на вошедших. Он поднялся со своего места и устремил взгляд к подходящей к нему паре.

— Здравствуй, Игорь, — Виктор даже неуверенно протянул руку для приветствия.

— Здравствуй, Виктор, — коротко поздоровался Зарипов, без колебания пожав протянутую руку. — Я вижу, ты не удивлен, увидев нас здесь.

— Нет, не удивлен. Я знаю, что Эля дружит с твоей дочерью. И то, что она общается с вами.

— Тебе это неприятно? — заметил Зарипов.

— Даже если и так, то это мое личное дело. Я ни в коей мере не хочу больше вмешиваться — вы так же имеете право общаться с внучкой.

— Как они? — с тревогой спросил Зарипов.

— Эля спит — ей сделали укол снотворного. Нас к ней даже не пускают: сказали не беспокоить.

— А Анюта?

Виктор вздохнул, тяжело прикрыв глаза.

— Врачи пока ничего вразумительного не говорят. Состояние тяжелое. Туда тоже не пускают.

Зарипов нервно отвернулся и отошел к окну.

— Господи, какое несчастье, — дрогнувшим голосом произнес он. — До сих пор не верится.