Понять Россию. Борьба за Украину и высокомерие Запада

На что способен язык, наглядно демонстрирует история о западных военных наблюдателях, которые 23 апреля 2014 года на востоке Украины попали в плен. Сначала в новостях речь шла о наблюдателях ОБСЕ, затем о военных наблюдателях ОБСЕ. При этом приблизительно 140 наблюдателей от ОБСЕ, которые в тот момент находились в разных районах Украины, продолжали беспрепятственно выполнять свою работу, ведь их миссия заключается в независимом дипломатическом мониторинге, согласованном всеми сторонами, и их задача состоит в поощрении диалога и снижении напряженности. И вот когда термин «ОБСЕ» в отношении захваченных в плен людей начал вызывать все больше сомнений, от ОБСЕ неожиданно поступило заявление о некоем «Венском документе», дающем [военным наблюдателям, не являющимся членами ОБСЕ – Пер.] легитимную основу такого посещения. В ночь захвата заложников представитель Центра по предотвращению кризисов ОБСЕ на критику относительно неспособности провести достаточную оценку рисков и на вопрос, как вообще могла произойти такая ситуация с захватом заложников, ответил следующее: «Мы не делали никаких оценок рисков, потому что это не наши люди».

Здесь необходимо пояснить: военные наблюдатели находились в Украине на основании документа ОБСЕ, не имеющего отношения к общей согласованной миссии ОБСЕ. Согласно этому «Венскому документу» иностранные военные – разумеется, в военной форме, – могут наблюдать за учениями, а также инспектировать места расположения регулярных войск и систем вооружения. Обычно это делается на двусторонней основе, ну а в данном случае это произошло по приглашению киевского переходного правительства. Как же следует расценивать то, что офицеры НАТО (почти все из наблюдателей) под командованием немецкого полковника разъезжают в штатском по горячим точкам Украины? Тут должны были возникнуть законные журналистские вопросы: кто это решил, когда? Кто был проинформирован об этом? Насколько разумным с точки зрения деэскалации конфликта было это решение? Но вместо этого начинается безумная путаница с понятиями, концепциями и терминами, которая скорее направлена на оправдание, нежели на объяснение случившегося.

Двойные стандарты продолжают работать и в отношении России. 29 января 2014 года американский президент в своем обращении «О положении страны» заявил о намерении действовать по декрету, если обе палаты парламента – сенат и палата представителей – заблокируют друг друга. В новостях это сообщение появилось без единого критического замечания. Драматичный провал демократов на выборах осенью 2014 года, принесший их политическим противникам большинство мест в обеих палатах, делает это заявление еще более сомнительным с точки зрения демократии, ведь в этом случае речь уже идет не просто о блокировке парламента, но и об устранении политического оппонента.

В этой связи многие говорят о том, что в отношении Соединенных Штатов – в отличие от России – можно говорить о такой демократии и таком партнере, которые требуют иного, нестандартного подхода. На мой взгляд, это слишком поверхностно и значительно сужает перспективу. Наличие демократической конституции еще долго не сможет гарантировать демократической реальности и наоборот. Лучшим примером тому служит ситуация со свободой прессы в конце 1980-х годов в бывшем Советском Союзе. Никогда более пресса не была столь свободной и «достойной», как в то время, хотя ее свобода и не охранялась законом. Правовые принципы советской цензуры действовали аж до 1 августа 1990 года. И только потом, так сказать, в последние дни Советского Союза, появился закон о свободе печати – Борис Ельцин подписал его уже в Российской Федерации в декабре 1991 года. С этого момента свобода слова стала охраняемым благом, но в действительности в действие вступил закон сильнейшего (с финансовой точки зрения), заработав таким образом, о котором прежним партийным стратегиям можно было только мечтать.

Конечно, не нужно мешать США и Россию в одну кучу, просто надо аккуратно обращаться с теми странами, которые находятся в стадии трансформации. Всем известно, что может произойти с политической волей, когда политики высокого ранга сходятся друг с другом с определенными интересами и глубоким доверием. Когда политическая система находится в трансформации, народ и его политические руководители развивают тонкий нюх на реакцию со стороны остального мира, заранее понимая степень снисходительности «мирового сообщества» к их собственным ошибкам и недостаткам.