Понятие любви в латинской патристике IV-V вв.

Не менее важной, чем дружеская любовь является дихотомия любви к Премудрости, то есть философии (любомудрия), и любви к Красоте, то есть филокалии или добротолюбия[318]. Добротолюбие и истинная философия[319] – это две сестры. «Оказывается, добротолюбие и любомудрие – это сестры, которые получили бытие от одного и того же родителя; однако, несмотря на то, что вторая (сестра) совлечена сетями похоти с небес и замурована обывателями в камеру, самое ее название указывает нам, что не должно торопиться ее обличать. И ее, опороченную, обескрыленную, в нужде (находящуюся), свободно летающая сестра опознает часто, но редко дает ей свободу. Добротолюбие и не знало бы, откуда ведет свое происхождение, если бы не любомудрие»

[320]. Уходящая своими корнями в Абсолютную любовь глубокая связь философии и филокалии носит комплиментарный, то есть взаимодополняющий, характер. И к философии, и к филокалии необходимо прилепиться нежной и святой каритативной любовью.

§ 8. Учение о плотской «любви» блаж. Августина

Августиновское учение о каритативной любви становится более понятным при сопоставлении ее с злой похотью, которая может довести человека до смертных грехов убийства, и даже до самоубийства. «Подвергни проклятию, – строго призывает блаженный, – это отвратительное (похотливое) плотское влечение и этот отравляющий огонь (ее)…а затем всей (своей душей) восхвали незапятнанную и девственную любовь»[321]

, то есть любовь как таковая является девственной и незапятнанной, а похоть (купидитас) «формой любви» являться никак не может. В этом вопросе мы наблюдаем удивительный consensus patrum, согласие отцов[322].

Серьезной духовно-нравственной ошибкой для человека является перепутать похоть и истинную любовь. Эта ошибка может стоить человеку жизни. Плод похоти – смерть и тление, а плод любви – вечная жизнь, ибо «сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную (Гал.6:8)». Поэтому желающие исполнить Евангельский закон любви к Богу и ближнему «юношам… следует существовать, удерживая (себя) от любовных блужданий»[323]. Каритативная Евангельская любовь всегда ищет Бога и, когда находит, укрепляет духовные силы человека. Духовной каритативной любовью соединяется по Августину преисполненная мудрости и добродетелями душа с разумом и в любви обретает вечную жизнь.

Итак, любовь как купидитас в представлении Августина является не собственно любовью, а похотью. Соответственно демаркационная линия проходит не между двумя «формами» или «видами» любви, а между любовью, которая носит каритативный, жертвенный характер, и похотью, которая не имеет ничего общего с любовью.

§ 9. Брак и девство: полемика Блаженнаго Августина с Блаженным Иеронимом

Рассуждая о любви как желании соединиться с любимым, то есть о мирской любви, Августин приходит к выводу: «Посему губительно и небезопасно существовать в единении с тем, что может стать отделенным.»[324]

Следовательно, если, вступая в брак, человек соединяется с женой, которая может с ним развестись, а это происходит в современном грехопадшем мире часто и постоянно, то значит, как можно было бы предположить, вступление в брак и соединение с женой вредно и опасно. Однако относительно соотношения брака и девства позиция Августина несколько отступает от общего русла как греческой, так и латинской патристики. Ведь фактически лозунг эпохи золотого века патристики «За девство!», когда многие святые отцы писали о девстве отдельные произведения, не так ярко звучит в произведениях блаженного Августина, что очевидно исходя из сравнения его позиции с взглядом блаженного Иеронима. Хорошо известно, что блаж. Августин и блаж. Иероним вступили в дискуссию в начале 395 г. от Р. Х. по поводу толкования Иеронимом послания ап. Павла к Галатам. Блаж. Августин и блаж. Иероним разительно отличаются во взглядах на брак и девство. Поэтому они предложили различные толкования учения ап. Павла о браке (1 Кор. 7). Августин выступил с возражением против иеронимовской интерпретации текста. В частности, в толковании стиха 1. Кор. 7: 1 Иероним пищет: «Если лучше не прикасаться к женщине, значит плохо прикасаться к ней; единственной оппозицией добра является зло…То, что я хочу – это не меньшее зло, но то, что есть абсолютное добро.»[325] Между тем, чтобы не творить грех и тем, чтобы делать добро, есть большая разница. «Человек, который женился, не грешит, но он не поступает хорошо»[326]. Иногда у Блаженного Иеронима и встречаются сентенции, где он называет брак «добром» и «даром Божьим», в целом брак есть меньшее из двух зол, но это все равно зло, – таков окончательный вердикт блаженного Иеронима.