Понятие права

Следует заметить, что тот же естественный факт примерного равенства между людьми имеет решающее значение для эффективности организованных санкций. Если бы некоторые люди были значительно сильнее других и не так зависели от проявлений сдержанности с их стороны, сила преступников могла бы превзойти силу сторонников закона и порядка. При таком неравенстве использование санкций не могло бы быть успешным и было бы связано с угрозами не меньшими, чем те, которые предполагалось подавить. При таких обстоятельствах вместо общественной жизни, основанной на взаимной сдержанности, лишь изредка с применением силы против меньшинства преступников, единственно жизнеспособной системой была бы та, при которой слабые подчинились бы сильным на лучших условиях, которые они могли бы получить, и жили под их «защитой». Это, в связи со скудостью ресурсов, привело бы к возникновению нескольких конфликтующих центров силы. Каждый из них группировался бы вокруг своего «сильного человека»; они время от времени воевали бы друг с другом, хотя возможная санкция в виде риска поражения, всегда сколько-нибудь значимая, могла бы обеспечить с трудом поддерживаемый мир. Тогда могли бы быть приняты правила для урегулирования вопросов, из-за которых «державы» не желали воевать. И снова нам не нужно заниматься фантазиями о пигмеях и гигантах для того, чтобы понять простую логику примерного равенства и его важность для права. Международная арена, где игроки очень разнятся в силе, предоставляет достаточно иллюстраций. В течение столетий неравенство между государствами привело к такой системе, где организованные санкции были невозможны и право было ограничено вопросами, не затрагивающими «жизненно важные» темы. Остается увидеть, насколько атомное оружие, став доступным всем, выровняет неравенство сил и сделает формы контроля более напоминающими внутригосударственное уголовное право.

Простые трюизмы, рассмотренные нами, не только выявляют ядро здравого смысла в доктрине естественного права. Они жизненно важны для понимания права и морали и объясняют, почему определение их базовых форм в чисто формальных понятиях, без указания на какое-либо содержание или социальные потребности, оказалось столь неадекватным. Возможно, наибольшая польза этого мировоззрения для юриспруденции в том, что оно дает выход из некоторых вводящих в заблуждение дихотомий, которые часто затемняют обсуждение особенностей права. Так, например, традиционный вопрос о том, должна ли каждая правовая система обеспечивать санкции, может быть изложен в свежем и более ясном виде, когда в нашем распоряжении будет тот взгляд на вещи, которым характеризуется эта простая версия естественного права. Нам больше не придется выбирать между двумя неподходящими альтернативами, которые часто считаются единственными: с одной стороны, утверждением, что этого требует «само» значение слов «право» и «правовая система», и, с другой, утверждением, что это «всего лишь факт», что большинство правовых систем действительно обеспечивают санкции. Ни одна из этих альтернатив не является удовлетворительной. Нет никаких установленных принципов, запрещающих использование слова «право» по отношению к системам, где отсутствуют централизованные санкции, и есть хорошие основания (хотя нет и принуждения) использовать выражение «международное право» в отношении системы, их не имеющей. С другой стороны, нам необходимо выявить то место, которое санкции должны занимать в рамках системы внутригосударственного права для того, чтобы она служила минимальным целям существ, устроенных так, как люди. Мы можем сказать, учитывая структуру естественных фактов и целей, которые делают санкции и возможными и необходимыми в гражданском праве, что это — естественная необходимость; и какая-то фраза в таком же роде нужна для того, чтобы выразить статус минимальных форм защиты личности, собственности и обещаний, которые сходным образом являются обязательными характеристиками внутригосударственного права. Именно такую форму должен принять наш ответ на позитивистский тезис о том, что «право может иметь любое содержание». Ибо довольно важная истина в том, что для адекватного описания не только права, но и многих других социальных институтов должно быть зарезервировано место не только для дефиниций и фактуальных утверждений, но и для высказываний третьего рода: тех, чья истинность зависит от человеческих существ и мира, в котором они живут, от сохранения их наиболее характерных особенностей.

3. ЮРИДИЧЕСКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ И МОРАЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ