Понятие права

Если мы сравним множество различных видов закона в современной системе, такой как английское право, с простой моделью принуждающих приказов, описанной в предыдущей главе, то на ум приходит масса возражений [14]. Конечно, не все законы предписывают людям поступать или не поступать определенным образом. Не будет ли заблуждением классифицировать таким образом законы, предоставляющие права частным лицам составлять завещания, заключать контракты или вступать в брак и законы, уполномочивающие должностных лиц, в том числе судью — рассматривать дела, министра — устанавливать правила, а Совет графства — принимать подзаконные акты? Конечно, не все законы принимаются в законодательном порядке, и также все они не являются выражением чьего-то желания, как общие приказы нашей модели. Это представляется неверным в отношении обычая, который занимает определенное, хотя и скромное место в большинстве современных правовых систем. Несомненно, что законы даже при осмысленном их принятии в виде статутов, не обязательно должны быть только приказами, отдаваемыми другим. Разве свод законов зачастую не распространяется и на самих законодателей? И наконец, должны ли принятые законы, для того, чтобы быть законами, реально выражать какие-либо реальные желания, намерения или волю законодателя? Разве принятое надлежащим образом постановление не будет законом, если (как должно быть в случае со многими частями английского Финансового акта) те, кто за него голосовал, не знали его смысла?

Вот лишь некоторые из наиболее важных возможных возражений, каковых множество. Очевидно, что некоторая модификация первоначальной простой модели будет необходима для того, чтобы иметь с ними дело, когда же они все будут учтены, то обнаружится, что идея общих приказов, подкрепленных угрозами, изменена до неузнаваемости.

Возражения, о которых мы говорили, распадаются на три основные группы. Некоторые из них касаются содержания законов, другие — способа их происхождения (их источника), и третьи — сферы применения. Все правовые системы, по-видимому, содержат законы, которые в отношении по крайней мере одного из этих соображений отклоняются от созданной нами модели общих приказов. В этой главе мы рассмотрим по отдельности все эти три типа возражений. Мы оставим до следующей главы более фундаментальную критику, согласно которой, наряду с возражениями против этой теории с точки зрения содержания, способа происхождения и сферы применения законов, сама концепция верховного и независимого суверена, которому подчиняются по привычке, является ошибочной, так как ей мало что соответствует в любой реальной правовой системе [15-16].

1. СОДЕРЖАНИЕ ЗАКОНОВ

Уголовное право — это нечто, чему мы или подчиняемся или не подчиняемся, и о том, что требуют от нас его нормы, говорят как об «обязанностях». Если мы не подчиняемся, то говорится, что мы «нарушаем» закон, и все, что мы совершили, является «противоправным» действием, «нарушением обязанности» или «правонарушением». Уголовный кодекс выполняет социальную функцию установления и определения некоторых видов поведения, которого следует избегать либо совершать по отношению к тем, к кому оно применяется, независимо от их желания. Наказание, или «санкция», присоединяется законом к нарушениям или преступлениям против уголовного права (каким бы иным целям не служило наказание) для того, чтобы установить еще один мотив для воздержания от подобных действий. Во всех этих отношениях налицо по меньшей мере сильная аналогия между уголовным правом и его санкциями и общими приказами, подкрепленными угрозой, о которых говорится в нашей модели. Есть некоторая аналогия (несмотря на многие важные различия) между подобными общими предписаниями и деликтным правом (law of torts), главная цель которого — обеспечить возмещение вреда, нанесенного одним лицам в результате действий других. Здесь снова нормы, устанавливающие виды поведения, составляющего неправомерные действия, описываются как налагающие на лица, независимо от их желаний, «обязанности» (или, реже, «обязательства») воздерживаться от такого поведения. Это поведение само по себе именуется «нарушением обязанности», а возмещение или другие средства судебной защиты — «санкцией». Но существуют важные классы законов, где эта аналогия с приказами, подкрепленными угрозами, не работает, поскольку они выполняют совершенно иные социальные функции. Правила, определяющие порядок составления действительных контрактов, завещаний, заключения браков, не требуют от лиц никаких действий, которые бы не зависели от их желания. Такие законы не налагают обязанностей или обязательств. Вместо этого они предоставляют лицам средства для осуществления их желаний, наделяя их правомочиями создавать, с помощью специальных процедур, ограниченных определенными условиями, системы прав и обязанностей в рамках принудительных структур права [17-18].