Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Примечание редактора (известной национальности) к местам, отмеченным зн`акомm. Здесь автор немного… э-э-э… недоговаривает. Как будто я говорил ему про одну только Мексику — и он сразу же и сдался… Это лукавство. Споры были не на одну неделю. И странно было бы, если бы всё это время я талдычил ему про одну только Мексику. Оснований тогда причислять Троцкого к «внешникам» было несколько. И, самое главное, — то, что в основополагающую концепцию «КАТАРСИСа-2» Троцкий-«внутренник», мягко говоря, не вписывался. Во-первых, что запомнилось ещё из школьного и институтского курсов истории, именно с его именем связывали зверства военного коммунизма и продразвёрсток, именно он желал согнать всё трудоспособное население в «трудовые армии», организовывал разгромы «своих» же (еврейских) купцов и банкиров. Во-вторых, действительно, эмигрировал в Мексику (страну явно не «внутренническую»), и дело, конечно же, не только в том, что его пригласили именно туда, а не куда-нибудь ещё. Скорее, наоборот: не случайно, что именно туда и пригласили, был он банде «сикейросов»-троцкистов нужен и был с ними как-то совместим (как — стало понятно только в рамках «К-3»). Эти «сикейросы» («когорта»?), кстати, затем объединились в IV Интернационал — рассадник террора по всему миру. И, в-третьих (хотя были мелкие и «в-четвёртых», и «в-пятых», и т. д.), самое главное: Троцкий, действительно, мог «завести» огромные толпы — причём именно не «внутреннические». И хотя чутьё, конечно, подсказывало автору и тогда, что Троцкий — не «внешник», но ведь, согласно тогдашней концепции «КАТАРСИСа-2», нуне был Троцкий вождём-«внутренником» (аналогом, к примеру, представленного в «КАТАРСИСе-2» «внутренника» Наполеона), то есть «чистым», до-гефсиманским, «внутренником»! И моё чутьё мне это тоже подсказывало (в конечном счёте, оба оказались правы, пусть он — его же концепция, всё-таки!.. — больше, а я меньше…). На что и было тогда обращено внимание автора. И ведь не смог же он тогда ничего возразить, а мантры на тему «я чувствую, я что-то чувствую…» всё-таки должны быть хоть чем-то логическим обоснованы. Тем более не нарушать стройность его же собственной концепции (которая, как он сейчас и сам видит, не всё тогда могла объяснить; возможно, не всё может объяснить и его нынешняя концепция — это не страшно, подчас главное — не сама логическая мысль, а её направление). Вот когда новый уровень Логоса будет достигнут, тогда — милости просим, хоть японским императором пусть Троцкий будет, мне не жалко. И любой редактор (не только «известной» национальности…), если он автору на самом деле честно хочет помочь сформулировать что-то не для самого себя, а для читателей, обязан не просто запятые-падежи исправлять, а прослеживать чёткость мысли. И настаивать либо на исправлении глупостей, какими бы они родными автору ни казались, либо на их вымарывании. Пусть даже ценой обид и воплей типа «ты сокращаешь мне жизнь на несколько лет!». А вымарывать и исправлять пришлось и приходится ох как много… Разумеется, не только про евреев. И даже, в основном, — не про них. И абсолютное большинство огромного числа исправлений (иногда очень существенных, например, про Марию Магдалину или про апостола Павла) были автором с благодарностью (тайной) приняты. Просто автор «почему-то» об этом «забывает» упомянуть, но вот когда хоть что-то про евреев исправишь, а тем более — поставишь под сомнение… Всё, национальность тут же вспомнит, дескать, еврейский националист, «хромой» неугодник и т. п. Ярлык. Мне бы надо редактировать всё, кроме «еврейской» линии, тогда бы я был Меняйлову лучший друг и соратник. А так—«хромой», Паниковский ни дать ни взять…