Читаем Понтийское царство полностью

Из киликийского города Лаертиды происходит фрагмент императорского рескрипта времени Клавдия, в котором упоминается Юлий Полемон без царского титула[80]. Известна также монета Селевкии на Каликадне с легендой ΠΟΛΕΜΩΝΟΣ ΣΕΛΕΥΚΙΕΩΝ] и фигурой Афины, напоминающей типологию монет Полемона II в бытность царем Киликии и Ольбы. Если эта монета относится к Полемону II, а не к одному из его потомков или родственников, то она свидетельствует о распространении его власти на этот город[81]. Совпадение родового имени Полемона II "Юлий" в рескриптах Клавдия Лаертиде и гильдии атлетов, при том, что ни в том, ни в другом случае он не назван царем (хотя во втором рескрипте этот титул подразумевается: Γαῖω Ίουλίω Άντιόχω τω Κομμαγηνῆς βασιλεῖ καὶ Ίουλίω Πολέμωνι τω Πόντου), показывает, что он именовался Юлием или просто "царем Полемоном", как на монетах, до того, как начал ставить даты своего правления на монеты Понта в 49 г. н. э., т. е. после смерти Трифены (рис. III. 14, 17). Интересно, что в событиях 40-х гг. н. э. Иосиф Флавий называет Полемона II династом, всего лишь недавно укрепившим свою власть, хотя, согласно монетам, он с 41 г. титуловался царем, а в 48/49 г. тот же Иосиф величает его уже "царем Киликии", взявшим в жены дочь иудейского царя (см. ниже). Тем самым, античный историк косвенно отразил эволюцию государственной власти Полемона II в Понте. Очевидно, в 36-38 гг. н. э. после устранения с престола правителей Ольбы Марка Антония Полемона, сына Полемона I, Полемон II получил наследственную власть. Но в связи с реформой государственного управления[82], там он не мог титуловаться ни династом, ни царем, как, впрочем, и в Понте до 41 г. по причинам, изложенным выше. После прихода к власти Клавдия и до официального назначения Полемона II царем Киликии в 41 г. н. э. был издан рескрипт из Лаертиды и чеканены монеты из Селевкии на Каликадне, на которых Полемон II все еще не имел титула; в то же время в Понте были выпущены монеты царицы Трифены с портретами Полемона II без его титула и имени, но с ее годами правления. В эти годы Полемон носил родовое имя Юлий, перешедшее к нему от отца Котиса III. В 41 г. он официально получил царский титул в Понте и Киликии, но по-прежнему продолжал именоваться Юлием, так как делил власть с матерью Антонией Трифеной, которая, как царица и законная наследница Пифодориды, внучки Марка Антония, носила родовой gentilicium. Так продолжалось до 49 г. н. э., когда после кончины матери и обретения единоличной власти в Понте, Киликии и Ольбе Полемон II получил возможность ставить на свои монеты даты собственного правления. Одновременно к нему перешел и родовой gentilicium "Марк Антоний" в качестве свидетельства получения законного царствования в обоих регионах, дарованных его предкам из рук этого триумвира. Это также подтверждает сделанное выше заключение о датировке монет Пифодориды по годам эры, берущей начало с возведения Марком Антонием в цари Киликии Полемона I.

Полемон II установил отношения с Иудеей. В 40-х годах н. э. вместе с другими восточными царями он посетил иудейского царя Ирода Агриппу в Тибериадс, а между 48-54 г. н. э. взял в жены его дочь Беренику, что еще больше упрочило связи двух государств (Jos. XIX. 8.1; XX.7.3)[83]. Однако этот брак вскоре был расторгнут, несмотря на то, что Полемон II принял иудейское вероисповедание. Разрыв мог наступить в результате недовольства римлян сближением Иудеи с другими восточными монархиями. Как мы видим, царь Понта покорно следовал воле своих римских покровителей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное