Понтийское царство

Ориентация Митридата на Амис способствовала его вовлечению в дела причерноморского региона, обстановка в котором к последней четверти II в. до н. э. значительно осложнилась. В III-II вв. в Северном Причерноморье и Карпато-Дунайском регионе произошли важные изменения, вызвавшие образование новой этнокультурной ситуации и ухудшившие положение греческих полисов. Уже в конце IV в. сарматские кочевые племена перешли на правобережье Дона и распространили влияние до Днепра, вытесняя скифов в Крым. Во второй половине III в. до н. э. эти племена фактически установили господство в степях Северного Причерноморья. В середине этого века усилилось давление гетов на население к северу от Дуная. В результате участились перемещения гето-фракийских племен на восток к Днестру. Положение усугубило появление в конце III в. в Подунавье бастарнов. Под их напором геты (тирагеты) в низовьях Днестра и Прута увеличили натиск на скифов, проникших в Западное Причерноморье ранее. В течение III-II вв. в ходе борьбы с кельтами и бастарнами окрепло могущество фракийских племен, в первую очередь одриссов и астов. Поэтому изменения в соотношении сил на варварской периферии Причерноморья создали чрезвычайно напряженную обстановку для греческих городов от Северного Кавказа до Южной Фракии. Многочисленные надписи из Аполлонии, Месембрии, Истрии, Каллатиса, монетные находки наглядно свидетельствуют о попытках фракийских, гетских племен, скифов Добруджи, галатов, бастарнов установить протекторат над эллинскими городами Левобережного Понта. Это приводило к нарушению традиционного товарообмена с варварским окружением, сокращению подвластной территории, выплате дани варварским царькам и племенным вождям.

Не менее напряженная обстановка сложилась на северном побережье Черного моря. Здесь беспокойство грекам доставляли скифы и сарматы, в меньшей степени бастарны и сатархи. После образования Скифского царства в Крыму усилилось давление сарматов, прозванных "царскими", на Ольвию и другие города Северо-Западного Причерноморья. Из декрета второй половины III в. в честь Протогена, знатного гражданина Ольвии (IosPE. I². 32), следует, что город был вынужден откупаться данью от соседних сайев, т. е. сарматов. На протяжении II в. сарматские племена активно требовали дань и с боспорских династов, особенно с последнего из Спартокидов - Перисада V. Однако наибольшую агрессивность во II в. проявляли скифы. Начиная с первой четверти III в. они неоднократно вторгались во владения херсонеситов в Северо-Западном Крыму и в середине II в. полностью их отторгли. В создавшейся ситуации Херсонес искал помощи и союза у враждебных скифам сарматов[2]. Около середины II в. скифский царь Скилур установил протекторат над ольвийским полисом, чему предшествовала угроза городу со стороны бастарнов[3].

Эпиграфические памятники из Ольвии, Истрии, Томи и других полисов рисуют картину обострения социально-экономических и политических противоречий, которые выливались в борьбу политических группировок, волнения рабского и полузависимого населения. Полисным властям приходилось все чаще обращаться за помощью к зажиточным горожанам, которые из собственных средств оплачивали закупки хлеба и различные строительные мероприятия, организовывали посольства к правителям окрестных племен и участвовали в поддержании боеготовности полисного ополчения. В то же время концентрация значительных богатств в руках узкой группы лиц способствовала некоторому подъему ремесла и торговли. В ряде центров, особенно на Боспоре и в Херсонесе, развивались торговля, ремесла, главным образом, керамическое, металлообрабатывающее и ювелирное, строительное дело[4]. Тем не менее доходы от экспорта хлеба неуклонно сокращались вследствие упадка хоры и невозможности средиземноморских центров -традиционных потребителей северопричерноморской пшеницы -поддерживать на прежнем уровне торговую деятельность в Причерноморье. С конца IV, а в особенности в III-II вв., среди причерноморских полисов усилилась тенденция к объединению с целью создать единый внутрипонтийский рынок. Это отвечало экономическим потребностям торгово-ремесленной верхушки полисов, видевшей здесь средство дальнейшего обогащения и противостояния варварской угрозе. Вышеперечисленные трудности совпали с филэллинской политикой Фарнака I, Митридата V и Митридата VI.