Пообещай мне счастье

Никто не вытягивался по стойке смирно. Никто не предпринимал никаких движений, чтобы позаботиться о самочувствии своего явно нездорового босса. Проблема с алкоголем, сказал Джейсон, но дело было явно не в спиртном Олив выглядела совершенно больной. Гуннар шел сюда в крайне злом состоянии из-за того, как ошибался в ней. Он мечтал задушить ее, а потом обнаружил, что она сидит под столом и ест крекеры. Что-то тут было совсем не так. Эта странная женщина заставила его ослабить бдительность. Он должен был задаться вопросом, не вела ли она какую-то аферу все это время. Может, она все это время притворялась грозной и непреклонной, хотя на самом деле была мягкой и пушистой. Он хотел защитить ее так же сильно, как и сразиться с ней.

Однажды он принес Олив кексы, и все началось как шутка, а потом его позабавил тот факт, что она их ожидала. Он начал испытывать к ней чувства. И она предала его. Что-то важное в его душе сгорело, осталось лишь выжженное пепелище. Он собирался жить в одиночестве, никому не доверяя и никого не подпуская близко к себе.

- Гуннар знал, что на свете существует много добрых, хороших и порядочных людей. И все же никого не подпускал близко к себе. Но Олив все изменила. Он был слишком уверенным в своей способности разбираться в людях. Гуннар позволил ей проникнуть в свое сердце. Никогда больше он не впустит никого в свою душу. Даже сейчас, хотя чувствовал себя обязанным заботиться о ее здоровье, он ожесточился против нее. Против этих чувств. Он нес ее обмякшее тело через вестибюль ее высотного офисного здания и вышел через вращающиеся двери. Его водитель подъехал к обочине. Где ближайший кабинет частного врача? Я не знаю, что с ней такое. Она упала в обморок прямо мне на руки.

- Вы ее отравили? - спросил водитель.

Все знали о его соперничестве с Олив. Их соревнование за контракты часто воспринимали как шоу. И иногда он думал, что люди пересматривают их публичные прения просто для того, чтобы насладиться шоу. Гуннар думал о том, чтобы отказаться от этой части бизнеса, но… ему нравилось соперничать с Олив. Нравилось быть с ней.

Теперь это была такая очевидная слабость, что ему стало стыдно. Нужно было отвезти Олив к врачу. Сейчас ему явно стоило забыть о соперничестве. Он отнес ее обмякшее тело к краю тротуара и рывком открыл пассажирскую дверь и усадил ее на сиденье. Затем сел рядом. Он закрыл за собой дверь, и в первый раз девушка пошевелилась.

- Мне плохо, - сказала Олив.

- Если тебя стошнит в мою машину, будет большой штраф за уборку.

- А что, если меня вырвет тебе на колени? - спросила она.

- Я не знаю. Никто никогда этого не делал.

Сейчас умру, - повторила Олив, и это признание заставило его сердце сжаться, потому что всякий раз, когда видел в Олив хоть каплю беззащитности за образом жесткой бизнес-леди, он тут же чувствовал себя воином, викингом. Ему сразу хотелось вмешаться и защитить ее от любой опасности. Защитить от самого себя в том числе.

- Я сказал, что разорю тебя, а не убью.

Олив полулежала на сиденье, прижав руку ко лбу. И внезапно осознала, что понятия не имеет, что происходит.

- Куда мы едем?

- Я везу тебя к врачу, глупая ты женщина. Ты упала в обморок.

- Нет, - сказала она, внезапно принимая сидячее положение, - мне не нужно к врачу. Выбрось меня в канаву. Ты хочешь отомстить, верно? Оставь меня на холоде!

- Ты рухнула в мои объятия в своем кабинете. Я нашел тебя на полу, когда ты ела крекеры. Возможно, у тебя обезвоживание.

- Я думаю, что упала в обморок из-за твоих угроз. Отвезешь меня к врачу - тебе не поздоровится.

Он удивленно приполнял бровь:

- Почему-то я не думаю, что доктор обнаружит, что я являюсь причиной всех твоих бед.

Олив рассмеялась истеричным смехом и долго не могла остановиться. И он понятия не имел почему.

- Классно ты пошутил. Действительно. Высокое искусство. Отличная комедия.

- Олив, - сказал Гуннар, теперь его тон был почти официальным, - что происходит?

- Ты тот, кто знает все. Почему бы тебе не рассказать мне подробности? Включая то, как ты планируешь погубить меня.

- Все очень просто. Я хочу, чтобы «Эмбиент» стала дочерней компанией «Магнума».

Наказание должно было оказаться соразмерно проступку, хотя даже сейчас под его яростью скрывались жалость и непонимание.

- Ты хочешь купить меня? Я думаю, что это действие нарушает множество антимонопольных законов, Гуннар. И тебе ни за что не позволят так поступить.

- Я не согласен. Есть и другие крупные технологические корпорации. Такие же влиятельные, как твоя. И в любом случае у моей компании есть и другие способы влияния.

- Почему я должна соглашаться на это?

- Потому что альтернатива - судебное разбирательство, которое вполне может окончиться тюрьмой. Ты совершила серьезное преступление.

- Ты действительно хочешь, чтобы меня арестовали?

- Твой отец добивался бы ареста моего отца в подобной ситуации. И ты думаешь, что я должен щадить тебя, потому что ты женщина?

Олив презрительно фыркнула:

- Какая невероятная жестокость.

Он видел: она на самом деле не верила, что он сделает это.