Пообещайте мне любовь (СИ)

«Я буду воспринимать его как инопланетника, который решил погостить у нас. Вообще-то, это здорово — я получаю разрешенную экзотику, ради которой не надо платить бешеные деньги и нарушать закон, и я им еще не наигралась — похоже, что он вообще мне не надоест. После него все наложники, даже более красивые, кажутся какими-то пресными. Индивидуальности в них нет, смелости — тем более. Главное — не избаловать парня, ведь он даже сам просит меня показывать ему границы. Я перестану себя уважать, если буду позволять ему все больше и больше, а однажды сорвусь, потому что именно эта его свобода меня чем-то разозлит. И самое плохое, что тогда за его здоровье никто не поручится, и это будет ужасно по всем статьям. Значит — контроль, контроль, и еще раз контроль, чтобы ничего подобного не допустить.»

* * *

Не одна Хельга оценила симпатичного инопланетника в дорогой одежде — продавец тоже бросала на него больше взглядов, чем требовалось, чтобы только оценить свой товар. Девушка-«Барби», как ее бы назвали на той же Земле — молоденькая, фигуристая блондинка с длинными завитыми локонами, даже одета в розовое платье, подчеркивающее стройные загорелые ноги — она раздражала Хельгу неимоверно. Понятно было, что мозгов у девочки не так и много, но она моложе, она красива и для Венги, и для Земли, и она бросает любопытно- зазывающие взгляды на собственность Хельги; а эта собственность не отвечает на ее взгляды открыто, но кажется довольной реакцией девушки.

Вот такие девицы, с пустой головой, но молоденькие, хорошенькие, не озабоченные никакими проблемами, с большими наивными глазами, раздражали ее на Земле. Да, иногда она даже ревновала их к понравившимся мужчинам, которые там, к сожалению, сами имеют право выбирать. Здесь история повторяется?

— Пойдем, зверик! — если бы могла, она бы дернула Эрика за поводок. Очень жаль, что он не принадлежал ей целиком — тогда можно было бы с наслаждением выпороть его за предполагаемую измену, даже за мысли об измене… И тогда бы она, наверное, потеряла что-то в его характере, сломала бы.

— Госпожа, зачем? — в глазах ее мальчика погасли лукавые искры, и он смотрит даже не с обидой, а, самое ужасное, с пониманием. Он понимает, что она ревнует.

Хельга собирается с духом и говорит то, что действительно правильно, что не даст ей мучиться потом угрызениями совести. Но как же трудно даются подобные слова…

— Прости, малыш. Я тебя обидела. Да, это было из ревности.

— Госпожа, зачем вы так, — они уже вышли из магазина, и он встал перед ней на колени прямо на тротуарную плитку, в своем костюме, который он не стал переодевать. Мальчишка-мальчишка, а сейчас он кажется намного старше и мудрее. — Ну, я просто не знаю, что сказать… даже сравнивать нечего. Вы помните, что я сделал выбор? Сам сделал выбор. Вы для меня особенная, единственная.

Он встал с коленей и обнял ее, выпадая из образа покорного венговского мужчины, но понимая, что любой ценой хочет заставить ее забыть о грустных мыслях.

— Поверила, ладно уж, — Хельга сама смущается своей готовности ощущать эти объятия своего непредсказуемого спутника.

— Был бы мой, целиком — выпорола бы до потери сознания только за то, что на тебя кто-то посмотрел, — внезапно говорит она.

— Правда? Ах, да, я забыл, кто здесь всегда во всем виноват… — с горечью говорит он, подумав. — И вам это нужно, чтобы простить и забыть?

— Нет, если бы я так поступила, даже с каким-то наложником, я бы простила, но потом мучилась угрызениями совести. Но спина бы от этого быстрее не зажила. Я это к тому, что не думай обо мне слишком хорошо, котенок. Может быть, будет лучше, если в каких-то случаях ты просто напомнишь мне, что у тебя есть мать, которая очень рассердится на меня.

Глава 16

Глава 16

Эрик

«Пойду я Эйсу сдаваться — хватит заниматься ничегонеделанием. Эдак я разленюсь совсем, и забуду даже то, что когда-то знал и умел. Кстати, он неплохой Старший. Понятно, что я свалился ему на голову, а с госпожой не поспоришь… Не знаю, без этого, без ее предупреждения, как бы ко мне гаремники отнеслись? Ладно, уже неважно. Пойду, лучше узнаю, что я смогу полезного здесь сделать.»

Эйса он нашел в гаремном зале, за кальяном. Бывая в этом зале урывками, в отличие от тех невостребованных, кто проводил здесь практически все свое время, он уже даже интерьер стал забывать, а обитателей практически и не знал.

Ну, с мелочью все понятно — мальки уставились на него со священным любопытством: загадочный любимчик будущей Старшей госпожи, не подчиняющийся общим правилам. Впрочем, правилам поведения со всеми женщинами Дома Эрик следовал безукоризненно, это в гаремную иерархию он как-то странно вписался, и никто на него даже взгляд бросить не смел.