Поп

Постояв так минут десять, он тоже направил свои стопы в митрополичий дом. В прихожей, покуда монах-служка пошел о нем докладывать, поверх цивильного костюма надел рясу. Наконец, его позвали. Митрополита он вновь застал в обществе немецкого полковника, прекрасно говорящего по-русски. Мало того, при виде священника немец не просто поздоровался, а подошел и попросил:

— Благословите, батюшка.

— В присутствии митрополита мне не положено-то... — замялся отец Александр.

— Ничего, благословите, — сказал владыка Сергий.

— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, — изумленно перекрестил Фрайгаузена отец Александр и добавил: — Впервые в жизни благословляю немецкого офицера.

— Господин Фрайгаузен выходец из России, православный с детства, — сообщил Сергий.

— Так вот вы-то мне и нужны! — обрадовался отец Александр. — Учинено вопиющее беззаконие! У меня отобрали храм и осквернили. Необольшевики в образе католиков.

— Не волнуйтесь, отец Александр, я уже знаю об этом, — почтительно ответил полковник. — Будут приняты все необходимые меры, виновных строго накажут.

— Строго наказывать не надо, а вытурить их из храма, и впредь чтоб не повадно.

— К сожалению, случаются недоразумения, — важно молвил Фрайгаузен.

— Меня вот четыре дня продержали под арестом, — подхватил митрополит. — Я стал доказывать, что германским властям выгоднее примириться с Московской Патриархией, а не содействовать возвращению прибалтийских церквей под юрисдикцию Вселенского Патриарха. Ведь его экзарх находится в Лондоне и имеет тесные связи с правительством Великобритании. А меня сочли большевистским агитатором и арестовали. Это все козни митрополита Августина. Очень ему хочется произвести латышизацию нашей Церкви в Латвии! А уж поминать на службах нашего местоблюстителя Сергия Страгородского ему нож вострый.

— Но к счастью, мне удалось все уладить, — сказал Фрайгаузен. — И вы уже на свободе.

— Я постоянно возношу здравицы местоблюстителю Сергию, — сказал отец Александр, — Может, оттого и у меня приход отняли католики.

— Не волнуйтесь, это недоразумение мы тоже уладим и ваш приход мы вам возвратим, — обратился Фрайгаузен к отцу Александру.

— Но ты, отче Александре, готовься, однако, к переезду, — сказал митрополит Сергий.

— Как к переезду?

— Господин полковник, этот выдающийся протоиерей просто необходим нам в предстоящей миссии. Без всякого преувеличения, перед вами лучший сельский священник во всей Прибалтике.

— Благодарствую, преосвященнейший, — поклонился отец Александр. — Так куда ж в таком случае меня сослать намереваетесь? Если я лучший, так нельзя ли мне во своясех остаться?

— А не вы ли, батюшка, говорили мне, что мечтаете служить там, где ваш небесный покровитель совершал ратные подвиги? — сказал митрополит. — Или уже не мечтаете?

— Мечтаю и очень. Только...

— Понимаю ваше недоумение. Места подвигов святого благоверного князя Александра находятся на советской территории, но германская армия стремительно наступает. Советские полководцы, видимо, избрали для себя тактику заманивания врага на свою территорию, как было при Наполеоне. Латвия уже отдана, вчера захвачены Печоры, завтра или послезавтра будет сдан Псков. Полагаю, Красная Армия намерена отступать за Новгород. Таким образом, вся Псковская епархия, полностью разоренная большевиками, становится объектом православной миссионерской деятельности.

— Говорят, там ни одного живого храма не осталось, — задумчиво произнес отец Александр.

— В тот-то и дело, — подтвердил полковник. — Мы, православные немцы, выдвинули идею немедленного восстановления церковной жизни на Псковщине. Иначе туда придут католики.

— Удивительно и отрадно слышать это из уст немецкого офицера! — не переставал удивляться батюшка.

— Более того, инициатива создания Псковской Православной миссии одобрена фюрером великой Германии, — сказал Фрайгаузен с гордостью.

— Гитлером? — Вновь удивился отец Александр.

— Так точно.

— Чудны дела Твои, Господи! — возвел батюшка очи к потолку. — А я слыхал, он неверующий.

— Фюрер по-своему понимает Бога, — уклончиво ответил полковник. — В настоящее время он благоволит православному духовенству и, напротив, намерен сурово наказывать старообрядцев. Они в свое время поддержали гонения большевиков на Православную Церковь. Гитлер хочет показать, что наша армия не захватническая, а освободительная. Он считает, что если русский народ жаждет возрождения церковной жизни, ему надо пойти навстречу. Русский народ должен понять: мы не большевики, которые служат сатане. Вспомните две страшные Варфоломеевские ночи в июне незадолго до нашего выступления на территорию Советского Союза. Сколько людей было вывезено из Прибалтики в неизвестном направлении, сколько уничтожено невинных, а среди них немало священников!

— Удивительно, что я не попал в их число, — вздохнул отец Александр. — Ведь меня хиротонисал митрополит Вениамин, зверски умученный большевиками. И сам я три года в лагерях оттрубил.

— Двенадцатого и тринадцатого июня, по моим сведениям, в Прибалтике для перевозки арестованных были мобилизованы все грузовые автомобили! — подметил митрополит.