Попаданец для драконши (СИ)

- Да, - кивнул кот, снова закрыв глаза и подставляя голову под руку сестры. - Когда маг тонет и его достают, последний, кого он видит прежде, чем уйти с водного плана навсегда - это я. Их приводят ко мне под конвоем, и эти маги отдают мне свои тела на хранение. Отдают и уходят... но почти никогда не возвращаются.

- Почти никогда? - повторил за ним я.

- Бывает, что через десять, или двадцать лет они приходят и забирают свое тело у меня, - сказал Цехес. - Но зачастую через какое-то время снова возвращают. Кошмар и греза - жадные, они с неохотой отдают то, что взяли. За те пять тысяч лет, что я дремлю здесь действительно смогли обмануть их всего... дай подумать, семь человек?

- Пятьсот лет? - озадачился я.

- Я из оторвавшихся, - сказал кот, и снова зевнул. - Не бери в голову. Кстати, теперь уже не семь, а восемь. Но я даже не знаю, стоит ли брать тебя в расчет. Ведь ты первый, кто пришел не за своим телом, а за чужим. И не за целым, а за половиной.

- Расскажи нам, Цехес, что сотворил Эрик с моим младшим братом, - попросила Ласла, и кот вместо слов вдруг снова разразился мурлыканием. - Мне очень интересно.

Какое-то время оторвавшийся молчал. Мне даже показалось, что он уснул, но по истечении минуты мурчание вдруг стихло и Цехес открыл глаза.

- Помню, помню, - сказал он. - Это было так необычно. Эрик принес мне тело принца и на моих глазах, выдворив из него душу, разодрал напополам. Я видел это собственными глазами... не видел бы - никогда в жизни не поверил бы, что такое возможно. Он снял мясо с костей, и отдал мне скелет как одно отдельное тело. А потом он отдал мне плоть как тело второе. Прошло немного времени, и он вернулся забрать у меня кости. Я отдал. Тогда Эрик сказал, что не раньше, чем через три года, придет юноша, и я должен буду отдать ему вторую половину.

- И как мне ее... гмн... надеть? - спросил я озадаченно.

- Не волнуйся, мальчик, - сказал Цехес, а потом вдруг заворочался и поднялся во весь рост. - Все произойдет само собой. Иди на мое место, ляг, и ничего не бойся.

Опасливо покосившись на Ласлу и получив от нее одобрительный кивок, я занял нагретое котом место. Одеяла оказались мягкими, будто набитыми синтепоном, я тут же утонул в них. Уставившись вверх, я увидел, как зашевелились светящиеся на потолке нити. Сначала я подумал, что это - от созданного движениями двух громадин сквозняка, а потом странные веревочки вдруг начали опускаться. Не успел я глазом могрнуть, как они уже начали прыгать по моему телу, оплетая кость за костью. Прошла пара минут прежде, чем на каждой моей конечности образовался своеобразный кокон. Потом нити засветились, и вдруг покрылись короткой, плюшевой шерстью.

Я осмотрел свои руки, потом ноги, потом потрогал уши, неожиданно ставшие мягкими. Это было весьма приятно - как бы меня не веселила моя внешность скелета, а она несла с собой кучу неудобств. Теперь же я словно стал целым, правильным, живым.

- Да уж, теперь ты ужасно на него похож, - вздохнула как-то печально Ласла, поднимаясь с подушек и протягивая мне руку. - Пойдем, проверим твой альков. Не терпится посмотреть, что там насоздавали мой сын и лучший друг.

- Хорошо, - я уцепился за ее запястье, а потом обернулся к коту. - Спасибо вам, Цехес.

- Не благодари, - сказал тот. - Вы с Ласлой неплохо разнообразили мою монотонную жизнь своим приходом. Но не приходите больше... колыбель Цехеса - не то место, в котором стоит бывать часто.

Ласла подняла меня с земли и, поклонившись коту, переместилась снова. Мы снова оказались в знакомом алькове Кайда. Здесь все так же сиял фонарь, освещая скромную лавочку. Ласла быстро разгребла нагой щебень и поставила меня на люк. Я замер, раздумывая над тем. что мне делать, но делать ничего не пришлось. Люк тут же медленно пошел вниз, и я, сгорая от нетерпения, начал опускаться в альков Ганса.

Покои оказались обсерваторией. Помещение представляло собой половинку сферы, все его стены покрывала фреска, изображающая смену дня и ночи. Правую, желтую половину, украшало изображение улыбающегося солнца, левую усеяли звезды, тонущие в серых облаках - луны на кете не имелось. В центре же обсерватории находился огромный золотой телескоп, труба которого уходила за пределы алькова. Люк перестал опускаться именно тогда, когда мои глаза оказались на уровне большого, блестящего окуляра.

- Выглядит красиво, - сказала Ласла, которая не смогла влезть внутрь из-за своих размеров.

- Да, осталось разобраться, как это работает, - хмыкнул я.