Попаданец на гражданской. Гексалогия (СИ)

— Мне она ни к чему, государь, — вымученно улыбнулся Константин — эти несколько дней он не находил себе места, гадая про себя, подпишет ли Мики судьбоносные для будущего бумаги. Он не был в том полностью уверен — недаром Михаил Александрович пожелал поехать другим литерным поездом, взяв время на раздумья. И генерал дважды нажал красную кнопку на тумбе массивного письменного стола, накрытого зеленым казенным сукном.

— Пригласите чиновника из управления делами, — коротко приказал Арчегов флигель-адъютанту, и тот, видя, что монарх сидит молча и даже смотрит в другую сторону, принял приказ молодого генерал-адъютанта, а в таком случае тот становился для него прямым и непосредственным начальством, к немедленному исполнению.

Прошло несколько минут, как дверь в салон отворилась и зашел секретарь в мундире правительственной канцелярии. Константин Иванович протянул ему толстую папку:

— Здесь указы его величества. Через два часа отправляется скорый поезд до Иркутска — вам и охране отведен первый вагон. Документы передадите лично в руки Петру Васильевичу. Идите!

Отправив чиновника, Арчегов только сейчас разрешил себе закурить длинную папиросу, с немалым облегчением затягиваясь душистым дымком. Искоса глянул на отрешенное лицо Михаила Александровича — с этого часа будущее России стало немного проглядывать сквозь грязную, мутную пленку печального настоящего…

Благовещенск

Чуть левее и впереди флагманского монитора застыла на синей речной глади канонерская лодка «Бурят». Таких канонерок было построено на Амуре десять, на две больше, чем речных линкоров. Водоизмещением раза в четыре меньше, а потому и слабее — всего две пушки в 75 миллиметров, но с броневыми щитами. Защиту из стальных листов имели рубка и машинное отделение, а десяток пулеметов делали этот корабль смертельно опасным для любого противника, не имеющего под рукою артиллерии.

Вот только мало осталось в строю «инородцев» (названия давались по именам населяющих Сибирь туземных народов), добрая половина которых пока неподвижно осела на главной базе флотилии в Осиповском затоне у Хабаровска, а «Орочанин» затопили красные в 1918 году.
Рядом с канонеркой, почти теряясь на ее фоне, стояли три маленьких бронекатера — на носу круглая пулеметная башенка, похожая на шайбу, на корме мелкокалиберная пушка Гочкиса на тумбе — такие вещи генерал Сычев видел сразу, ведь глаз был натренирован видеть это долгой службой. И тут атаман усмехнулся — увиденная картина чуть всколыхнула память. Он негромко пробормотал:

— Словно кошка с котятками на синем половичке.

На середине широкой реки маневрировали катера большего размера. Три незнакомых, с такой же не очень серьезной артиллерией, а вот третий генерал узнал с ходу — бронированное посыльное судно с горной пушкой со щитом на тумбе да два пулемета в качестве десерта. Серьезный кораблик, несмотря на столь малые размеры и водоизмещение в 30 тонн, способный обратить в бегство хоть батальон повстанцев — пулеметы и винтовки последних не могли причинить ему существенного вреда.

Столь солидный боевой эскорт сопровождал настоящий транспортный караван, какой генералу не приходилось еще видеть в жизни — два десятка пароходов, буксиров и барж, на палубах которых разминали ноги, в ожидании схода по вываленным на берег трапам, сотни молчаливых и крепких солдат в трехцветных маскировочных халатах.

— Лейб-егеря, — прошептал Ефим Георгиевич, моментально опознав форму по описаниям — видеть новую императорскую гвардию атаману еще не приходилось. Но слухами земля полнится…

Набережная наполнялась народом, радостно галдящим, как гуси на лугу. Впору было удивляться, откуда набежало столько обывателей в столь ранний час. Все ликовали, лишь Сычев, горделиво встав в позу Наполеона (должен же он показать адмиралу, кто в этих краях хозяин) у старого бревенчатого пирса, к которому рыбаки привязывали свои дощатые баркасы, жадно поглощал глазами прибывшие подкрепления.