Попаданец на гражданской. Гексалогия (СИ)

Никак кто-то из большого начальства пожаловал, но кто?
Их было два — командующий флотилией контр-адмирал Федосеев и командир единственной бригады мониторов (корабли «плохой погоды», как шутили, обыгрывая их имена, флотские острословы) контр-адмирал Старк. Местные флотоводцы: всю гражданскую войну первый на Амуре провел, а второй морскими стрелками в армии Колчака командовал. В любом случае, кто бы из них ни прибыл, подчиниться флотский ему обязан. Тут он, генерал-майор Сычев, главный!
Во Владивостоке иные адмиралы бал заправляли, спешно с Черного моря прибыли — тех атаман не знал. Однако гадать по двум кандидатурам перестал — картина расположившейся на реке эскадры поневоле притянула его внимание.
И она того стоила…

Омск

— Ваше высокопревосходительство, — перед Константином Ивановичем вытянулся чиновник в мундире Министерства путей сообщения, в фуражке с красной тульей, с выправкой бывшего офицера.

Хотя слово «бывший» не совсем подходило — просто путейцев правительство полностью военизировало, службу военных сообщений, или ВОСО, как ее привыкли называть, влили отдельным департаментом в МПС, удалив тем самым опасную двойственность управления жизненно важными транспортными артериями. А «красные шапочки» дожили и до конца века — их носят только дежурные по станциям. Впрочем, женщинам в постсоветской России ввели красные пилотки.

— Ваше высокопревосходительство! Литерный «Б» прибывает на второй путь через десять минут!

— Хорошо, — отозвался Арчегов. — Благодарю, вы свободны!

ДПНС приложил ладонь к фуражке, и этот жест ярче всего говорил о его армейской службе. Константин четко козырнул в ответ, ибо хамство в погонах было для него недопустимым делом, хотя иной раз, к великому стыду, приходилось…

Через стекло было видно, что на вокзале жизнь текла в привычном русле — сновали по делам путейцы, суетились пассажиры, дождавшиеся наконец отправления поезда на Читу, да пару раз с безмятежным видом прошлись жандармы, демонстрируя всем присутствие власти. Однако вид их, нарочито спокойный, генерала в заблуждение не ввел — наметанный взгляд как бы независимо, сам по себе, вырывал из толпы людей, что невидимо разбили перрон на сектора.

— Ох, рано встает охрана, — промурлыкал генерал слова знакомой с раннего детства песенки из мультфильма про бременских музыкантов. Он наблюдал через окно за двумя молодыми «шпаками», что как бы невзначай пристроились к служебной двери, что вела на перрон, а потом на дощатую платформу, за которой вытянулся его «литер».

Стояли, горячо обсуждая и тыкая длинными пальцами в развернутую газету. Ни дать ни взять какие-то мелкие чинуши или помощники присяжных поверенных, настолько правдоподобно они выглядели на неискушенный взор какого-нибудь обывателя.

Вот только длинный сюртук одного, не совсем уместный в теплом августе, скрывал что-то длинноствольное и скорострельное, по контурам походившее на «хлыст» с укороченным вполовину рожком; второй «адвокат» был как минимум вооружен, и неплохо, сразу двумя стволами. Причем одним серьезным — или германским маузером, или испанской «астрой».

Судя по всему, царская охрана и местное ГПУ серьезно подготовились к встрече царя, тем паче что его прибытие в Омск было делом чрезвычайно тайным, потому торжественных встреч с оркестрами, почетными караулами и празднично разодетыми подданными на всем пути от Иркутска не было. Зато негласная охрана присутствовала на каждой станции, а литерные поезда сопровождали новые БМВ, хищно уставив по сторонам орудийные стволы и ощерившись пулеметами.