Попаданец на гражданской. Гексалогия (СИ)

— А вот такая я свинья! — зло улыбнулся Фомин. — Неужто у тебя на этот случай запасного варианта не было? Не поверю! У таких, как ты, на одну основную огневую позицию запасная всегда будет! А то и две! Разве я не прав? Так что не темни, шурин!

— Раз беседа родственная пошла у нас, то отвечу как на духу — слову верить надо! Но слаб человек духом, искушения может не выдержать. — Арчегов продолжал лежать неподвижно, только глаза зло сверкнули. Фомин усмехнулся и принялся размышлять вслух, глядя на Машу, что сидела с каменным лицом.

— С генералами местными ты вряд ли столковался — времени мало. Да и с жандармами тоже, хотя в контрразведке у тебя вес. Да и покушение было бы не такое, как на тебя самого — пистолетами ты баловаться не будешь со мною, в террористов играть. Ведь так, Костя?

— Так, Сеня, так, — Арчегов отвечал безмятежным голосом, только капли пота, выступившие на лбу, говорили о напряжении. И Фомин, поймав его взгляд, усмехнулся.

— Генерал-адъютанта убить сложно, обставив все под несчастный случай, ибо к самоубийству я более не склонен. Значит, первое! Тьфу ты, просто ведь. Адмирал Колчак с тобою заодно, потому лучше кораблекрушение устроить, либо пропал человек в шторм или утонул нечаянно. Ты смотри, сколько вариантов. И люди обученные у тебя самого есть, что в морской пехоте, что головорезы твои, которым на Байкале базу обустроили, — Семен Федотович говорил тихо, но внушительно, изувеченные губы выдавили улыбку, похожую на оскал.

— Я же с капитан-лейтенантом Тирбахом познакомился тогда, твой ведь человек. Щенок еще, но волчара тот еще вырастет. Такому и сейчас подобные проблемы разрешить запросто. Разве я ошибаюсь?

— Ошибаешься, — тихо ответил Арчегов, сделав смиренный взгляд. Фомин опешил и растерялся. Выходило, что подозрения оказались беспочвенными. Не может быть!

Генерал Арчегов с той же детской улыбкой на устах, уже пугающей знающих его людей, произнес.

— Ошибаешься, мой Тирбах уже капитан второго ранга…

— Вот что я вам скажу, — Маша решительно топнула ножкой. — Что было, то было, сейчас новая жизнь начинается, и нечего вам старые счеты сводить. Вы заново жить начинаете, и верить друг другу нужно, без этого никак! Тебе, Костя, я скажу так — Сеня к императору в свиту ни ногой, он танкист, и только своими железными монстрами заниматься впредь будет. Это я тебе сама обещаю, и лично мужа удушу, если у него хоть мысль иная появится! Так чтобы больше между вами никаких основных или запасных вариантов не было! Вам понятно, казаки, или ребрышки пересчитать свои хочется? Так я за раз вам такое устрою, что мало не покажется!

— Все, сдаюсь, — с нескрываемым облегчением произнес Арчегов, шутливо подняв ладони вверх. Фомин же с опаской посмотрел на Машу и просто протянул генералу ладонь — они обменялись крепким рукопожатием, уже без всяких задних мыслей.

— Что за шум и гам?

Маша подошла к окну и стала смотреть во двор. Действительно, через стекло доносилось рычание автомобильных моторов и громкие голоса.

— Как в сказке — лягушонка в коробчонке приехала. Шутка! То, Мария Александровна, государь-батюшка прибыли!

— Так, — в глазах девушки неожиданно запрыгали веселые искорки. — Сеня! Внуку за тебя я розыгрыш уже устроила, свершив маленькую женскую месть, а теперь…

— Ты что удумала?!

— Не мешай, очередь его величества подошла — я отмщение вершить буду! Костя, живо сотвори беспамятное тело, изнывающее в муках. Изображать лишнее не надо — у тебя нога загипсована. Этот стрелок, руки бы ему с корнем вырвать, тебе кость раздробил. Месяц в гипсе лежать будешь! Так что стони, не сдерживайся, так еще красочней будет…

Девушка быстро уложила Арчегова удобнее, накрыв до горла одеялом, и обернулась к мужу:

— А ты что стоишь памятником дюку Ришелье?! Живо на другую постель, и одеялом сам прикройся, не маленький! И тоже изображай тяжело пострадавшего, но уже лекаря-волхва. Жаль, бороды у тебя нет. А я его императорское величество достойно встречу, пусть полюбуется на юдоль скорби и печали. Но как кашляну три раза, то воскресните немедленно!

ГЛАВА ПЯТАЯ

НАСТУПАЛА КРЕПКАЯ БРОНЯ…

(25–27 октября 1920 года)
Ливадия

— Константин Иванович, как ты себя чувствуешь?

— Твоими молитвами, Александр Васильевич!

Арчегов расплылся в улыбке, глядя на воодушевленное лицо Колчака — адмирал прямо лучился от счастья, возбужденно входя в светлую и просторную комнату, что император предоставил во дворце своему генерал-адъютанту.

— Когда в море?

— Завтра с утра, эскадра на рейде. Флаг держу на «Ушакове».

— Завидую, от всего сердца завидую!

Арчегов тяжело вздохнул — идет победная для России война, а он тут к постели прикован.

Эскулапы, прах их подери, ногу неправильно сложили и в лубки упрятали, теперь на всю жизнь хромота обеспечена. Хотя обвинить медиков легче легкого — они и так сделали все, что могли.