Попаданец на максималках - 1 (СИ)

На мероприятие было решено приглашать детей, чьих родителей можно назвать представителями низшего среднего класса: ремесленников, стражников, мелких чиновников и прочих. Более богатые могут и сами себя повеселить, ну а беднота... её слишком много и никаких ёлок не хватит на всех. Может быть потом... но не сейчас. Вот появятся в благотворительные организации и тогда...

— Ваше Величие, дозвольте устроить новогоднее празднование для детей дворцовых служителей.

Пришлось рассказать удивлённой императрице о своей придумке.

— Почему для детей лакеев? — был задан логичный вопрос.

— Если дворяне захотят, то смогут и сами своим детям подобное делать хоть каждый месяц.

— Надо будет подумать.

— Подумайте, маман. Можно будет для этого приспособить Малую залу.

— Хорошо, сын наш. Раз вы за всё будете платить, то мы не видим особых препятствий для этой блажи. Вы лучше расскажите, что решили по поводу дочери барона Дивеева.

— Пока ничего определённого сказать не могу. Возможно, к новому году что-то прояснится, и это вас порадует.

— То есть мы от вас тоже подарочек можем получить? — невесело ухмыльнулась Елена Седьмая...

Ну вот, хорошее настроение как корова языком слизала. Ох, уж эта Настя! И как всё было хорошо вначале... Неужели, это она всё придумала? Как-то не верится. Слишком молода она и неопытна для такой многоходовочки. Хотя... Что я о ней знаю? Да ничего. Только размер груди...

Подходит лакей с подносом, на котором лежит запечатанное письмо. Кому? Мне? Интересно! Вскрываю печати и читаю:

«Ваше Императорское Высочие! Я узнала о тайне, которую скрывает Анастасия Дивеева. О ней я расскажу Вам пятнадцатого декабря сего года около святилища Деметре, находящегося близ деревни Грязи, что в полудне пути до имения моего отца. За мной следят, так что приезжайте один к шести часам вечера. Ника Шаликова».

— Вот, маман, полюбуйтесь! — протягиваю послание.

— Не дочь ли князя Петра Шаликова вам это письмо написала, — спросила императрица, просле прочтения.

— Нет, не она.

— Хмм... Вроде бы вы других Шаликовых не знаете.

— Не знаю, матушка, — согласно киваю. — Письмо подписано именем дочери князя, но она его написать не могла.

— Мы и не догадывались, что вы обладаете даром предсказания, — улыбнулась императрица.

— Тут всё просто, — в ответ улыбнулся я. — Ника не стала бы в частном письме называть меня Императорским Высочием.

— Вот как? И что бы она написала?

— Просто Юлий.

— Хмм... У вас с ней такие тесные отношения? — по лицу Елены Седьмой пробежала тень.

— Можно и так сказать. Я ей разрешил обращаться ко мне на ты во время юбилейного осеннего бала. Естественно, лишь когда мы один на один. Человек, написавший это письмо о таком, естественно, не знает. Может быть её брат, Живчик... то есть, Полибий в курсе. А вот сам князь точно нет. Таким образом, можно с уверенностью говорить, что Ника к этому не причастна.

— А кто причастен?

— Придётся выяснить, маман. Надо будет мне туда направиться и разузнать.

— Нет, сын наш. Мы вас не отпустим. Думайте, что хотите о своей матери, но нет! Пошлите кого-нибудь вместо себя.

— Тогда злоумышленник, кто бы он ни был, не приблизится. Меня-то, наверняка, он знает в лицо.

— В вашей лейб-гвардии имеется множество парней. Мы думаем, что не составит особого труда подыскать похожего на вас, принц. Переоденьте его в свои одежды. Сейчас в шесть часов вечера уже темень, так что опознать подмену не получится.

И где императрица всего этого набралась? Изложила так, будто подобным несколько лет занимается.

— Я воспользуюсь вашим советом и дам какому-нибудь мальчишке свою одежду. Сам же переоденусь в его и буду наблюдать издалека. Вдруг, всё не так, как мы сейчас думаем? Такой же вероятности исключать никак нельзя.

Елена Седьмая не соглашалась, и пришлось почти два часа приводить всё новые и новые аргументы. Наконец, мы оба устали и сделали вид, что каждый остался при своём мнении.

На подготовку спецоперации осталось достаточно времени — пять дней. Так что по известному адресу было заранее выслано несколько групп переодетых лейб-гвардейцев. Будут изображать купцов, крестьян и охотников. Ещё пару десятков своих людей послал Верёвочкин. Надеюсь, они в темноте друг друга не перебьют. Третья, самая большая группа, в которой были переодетый юнга и я, отправилась открыто. Так что если поблизости и были соглядатаи, то вряд ли они всполошились.

Вот теперь я хорошо почувствовал, что значит ехать зимой на посредственном коне в одежде не самого лучшего качества. Мдя... По возвращении обязательно надо будет подумать об изменении формы для юнг. Мой польский жеребец наотрез отказался подпускать к себе двойника, хотя внешне он почти ничем от меня не отличался. Видимо, коню не понравился запах чужого человека, который он всё-таки учуял. Пришлось посадить парня на второго скакуна, который был менее привередлив, поскольку за последнее время на нём кто только не ездил.