Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную

«Так, интересно, — Истомин внимательно оглядел немца. — Пожилой, возраст лет под пятьдесят, судя по выправке, кадровый офицер и русский знает как свой родной. Не иначе разведчик или переводчик, но по-любому жирный гусь попался. Сам поговорить хочет. Отлично, мне-то этого и надо».

— Хорошо, ремень с кобурой на землю и вперёд, — Истомин указал на лес стволом автомата.

Немец снял ремень и направился в указанном направлении. Истомин последовал за ним, прихватив по пути кроме трофейного пистолета ещё и пару шампуров с шашлыком. Чего добру пропадать, тем более такого он не ел уже лет пять. Так они и шли. Впереди – пленный неизвестного вида, а за ним в паре метров Истомин с автоматом наперевес, жуя на ходу трофейный шашлык. Минут через тридцать хода Истомин решил, что хватит. Теперь погони можно не опасаться, тем более что шли они на запад, а если их будут искать, то, скорее всего на востоке, что вполне обосновано. Ведь если разгром пикника устроила какая-то группа советских солдат, выходящих из окружения, то она должна была непременно двинуться на восток к линии фронта, но никак не на запад, а раз так, то пора допрашивать пленного.

— Стоять, вот здесь и говорить будем, — Истомин опустился на ствол упавшего дерева.

— Здесь, так здесь, — вздохнул немец и присел рядом на обломок пня. Пару секунд он молчал, очевидно, собираясь с мыслями, а потом произнёс

— Я – русский, но не предатель. Моя фамилия Мерзяев, зовут Иван Иванович. Я – офицер русской армии из эмигрантов. Участвовал в Гражданской войне на стороне белых, и после победы Советов был вынужден бежать в Германию. 22 июня этого года Гитлер начал войну за уничтожение большевизма в России. Не против России, а против большевиков, пойми, солдат, именно против них. Ты, я вижу, человек образованный, немецкий знаешь, из интеллигенции значит, или, может быть, даже из дворян.

— Из них, — кивнул Истомин, — из дворян.

— Тем более, — оживился Мерзяев, — раз так, то ты не можешь не видеть и не понимать, что такое для нашей родины советская власть. Так вот, я.

«Мерзяев, Мерзяев Иван Иванович, — вертелось в голове у Истомина, — да, точно, неужели он. Ну, если так, лет двадцать накинуть, то похож». Был в их сводном офицерском полку поручик Иван Мерзяев.

— В девятнадцатом у Каппеля служил? — прервал своим вопросом Истомин словоизлияния репатрианта.

— Да, служил, а что? — удивился Мерзяев.

— Штабс-ротмистра Истомина Владимира Васильевича помнишь?

— Ну, вроде был такой… Господи, да это же…

— Он самый, — подтвердил Истомин. — Да, да, я и есть, господин поручик. А то, что не постарел за эти двадцать два года, так это в жизни бывает иногда. Так же как и то, что в звании рядового сейчас. Не думай, меня никто не разжаловал. Просто война уж очень внезапно началась, а у меня при себе соответствующих документов не оказалось, вот рядовым и записали, пока. Но не обо мне речь. Ты-то как немецким офицером стал? Вот это-то мне объясни.

Мерзяев молчал минут пять, очевидно, переваривая услышанное, потом процедил сквозь зубы

— А ты теперь, значит, за красных воюешь, иуда. И ещё после этого смеешь меня спрашивать, как я немецким офицером стал? Ты же дворянин, а потому иуда вдвойне. Или забыл, как нам Англия и Америка с красными воевать в Гражданскую помогали? Вот так я офицером вермахта и стал.

— Ну про иуду это ты зря, — Истомин глянул Мерзяеву прямо в глаза. — Если уж кто из нас иуда, так это только ты и никто другой. Я-то за родину свою воюю, да, да, именно так. За родину, а не за советскую власть. А что касается того, что нам в Гражданскую англичане и американцы с красными воевать помогали. Да, было такое дело. Вот только мы не их форму носили и не как солдаты их армии в бой с красными шли. Чувствуешь разницу

— Так значит, ты за Деникина?

— Какого Деникина? – не понял Истомин.

— Антона Ивановича, — уточнил Мерзяев. — Он, как война началась, воззвание ко всей русской эмиграции сделал. Что раз Гитлер на Россию напал, то мы все должны, дескать, на её защиту встать.

— Да, за Деникина, — подтвердил Истомин. — И мне очень приятно слышать, что генерал Деникин Антон Иванович иудой не стал.

— Значит, ты меня убьёшь? – упавшим голосом спросил Мерзяев.

— Нет, казню как предателя или… — Истомин, сделав паузу, положил руку на кобуру с трофейным «Парабеллумом», — можешь застрелиться, ты же офицер.

— Хорошо.